Страница 17 из 233
А затем её оглушил яростный звон металла, когда Гивур врубился в ряды противника. Повис, ухватившись за древки копий. Швырнул ближайших воинов себе под ноги, руша строй, и схлестнулся с оставшимися насмерть.
Победно встопорщился гребень из выкрашенных в малиновый цвет конских волос. Отразилось, слепя, от бронзового шлема утреннее солнце. Крепкие мускулистые руки взбугрились натянувшимися мышцами.
Маджайра невольно им восхитилась — грубой мужской силой, неукротимостью зверя — и неожиданно для себя вдруг увидела на его месте брата.
У Талиана были те же короткие, остриженные под шлем золотистые кудри. То же крепкое телосложение, с широкой грудью и руками, способными переломить серебряный поднос надвое. Тот же боевой дух и воинская гордость. И, будто в насмешку судьбы, пухлые, чувственные губы, которым позавидовала бы любая девушка.
Лишь глаза у брата были другими. Ясными, как безоблачное небо, и невозможно добрыми. Он всегда смотрел на неё с теплотой и любовью. И под этим взглядом снова хотелось жить.
Маджайра улыбнулась и потянула отяжелевшие, непослушные руки вверх.
Ненависть окружающих иссушала. Злость не придавала сил, но очерствляла сердце. Одиночество туже затягивало петлю у горла. И только любовь к брату, растёкшаяся в груди ласковым теплом, спасала.
Она дождётся его! Во что бы то ни стало — дождётся!
Между пальцами натянулись тугие, искрящиеся малиновым цветом нити. Не её магия, отцовская, её бы была голубой. Маджайра вскинула руки вверх. Залюбовалась густым, насыщенным цветом нитей. Улыбнулась пляшущим вокруг них золотистым искоркам. А затем обрушила руки вниз — и нити исчезли, уйдя в землю.
На одно томительное мгновение стало страшно. Вдруг у неё ничего не получится?
Но затем нити прошили её тело насквозь. Протянулись от земли к самому небу, опаляя жаром и болью. Обвились вокруг ног, талии и груди. Стянули их болезненным спазмом, заставив трещать от сжатия рёбра.
На глаза навернулись слёзы. Маджайра вскинула голову к небу и застыла в беззвучном крике. Тело выгнулось дугой, и если бы не отцовские руки, она бы давно рухнула вниз.
От гудящих нитей по коже разбегалось болезненное покалывание, в ушах множились сухие щелчки. А прямо над ней из ниоткуда собирались тяжёлые, налитые до черноты тучи.
— Ещё немного, — прошептал отец, и Маджайра обречённо взвыла.
Через неё волнами струилась сила. От моря, раскинувшегося у подножия скалы, на которой стоял дворец, до самого неба. Она копилась и зрела там, в вышине. И когда перед глазами всё расплылось, разъехалось в стороны цветными полосами и зарябило яркими пятнами, обрушилась на врагов яростным градом.
Огромные, с яблоко размером, льдины летели с разгневанного неба вниз. Колотили атакующих солдат. Рвали натянутые крылья палаток. Рассыпались в снежное крошево на земле. Отбивали садовым скульптурам лица и руки. Крушили саму стену и укреплённые железными листами, кованые ворота.
Досталось даже Гивуру. Тот, изрядно побитый, выполз из-под шквального града и, точно преданный пёс, свернулся калачиком у её ног.
На глазах у Маджайры гердеинцы один за другим гибли. Спрятаться в вырубленном императорском саду было негде — на сотни шагов ни одного укрытия. Ни шлем, ни броня не спасали от града. Оглушённые люди валились на землю и лишь немногие, что оказались посообразительнее или посмелее, падали сверху, кучей, закрывая собственным телом друга или командира.
Град сыпался с неба недолго, но когда прекратился, земля укрылась слоем колотого льда в несколько ладоней высотой.
— Думала, твоя магия безобидна. В малиновой ветви маги воды всегда исцеляют, маги воздуха убивают, а маги земли служат защитой — и никогда иначе. Как тебе удалось обратить мирную силу в оружие?
— Я как был при жизни целителем, так им и остался. Всех этих людей убила ты, Маджайра, — голос отца прозвучал устало, и может, ей только показалось, виновато. — В этот раз мы объединили усилия. Моя магия и твоя жестокость, сложенные вместе, дали такой результат.
— А почему ты просто не поделился со мной силой?
— Магия разума не менее разрушительна, но она незримая. Не оставляет ни следов, ни воспоминаний. А иногда страх — лучшее оружие.
Отец разомкнул ладони, выпуская её из объятий, и подал руку Гивуру:
— Поднимайся. Если сейчас не закроем ворота, все усилия окажутся напрасными.
Мужчина был весь чёрный от синяков. Порезы на голых, незащищённых руках и ногах кровили. Но всё-таки он нашёл в себе силы подняться.
Они медленно, увязая при каждом шаге в россыпи шуршащих градин, добрались до распахнутых настежь ворот, и Маджайра разом погрустнела. Магия уничтожила не только врагов, но и своих. Тех немногих, что остались на боевом посту до конца. Но что было ещё хуже — прошедший град выщербил стену. Каменная кладка пошла сетью трещин, а кое-где и вовсе частично обвалилась.
— Маджайра! Не стой! Помогай!
Окрик отца привёл в чувство, и они вместе, сгребая обломки льда в сторону, задвинули створки ворот, а потом вернули запирающий брус на место. Правда, от Маджайры толку было мало — руки дрожали, а бревно от всех её усилий даже не приподнялось, — но она слишком привыкла слушаться.
Покойного отца-императора. Его голоса и властного тона.
— Ты помог мне, — произнесла она, прислонившись спиной к закрытым воротам, будто могла найти в них опору перед неизбежным. — Назови свою цену. Что заберёшь? Мою кровь, мою жизнь или моего первенца?
Ритуальная фраза сорвалась с губ и застыла на них кривой усмешкой. Маджайра знала, что за помощь придётся дорого заплатить — нэвии ничего не делали безответно, — но от родного отца почему-то ожидала худшего.