Сталь

- И? — я тронул ее напряженную спину; она вздрогнула. — Что в итоге произошло?/

- Мы взорвали бочки раньше, чем солдаты донесли их до стен, — Фран нервно потирал руки, словно пытался оттереть с них несуществующие пятна. — А потом прошли во дворец, чтобы забрать вас.

- Просто прошли?

Элемаль усмехнулся.

- Ну... По трупам, конечно.

Я начинал кое-что понимать. В голове всплывали звериные документы, кодексы, уставы. И договор. На нас с Даной.

- Вы нарушили условия…

- Нет, — парнишка откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Губы тронула улыбка, полная сожаления, — не просто нарушили. Мы там немного… пошумели. Прости, Дан.

Девушка плаксиво свела вместе брови и перевела взгляд с друга на Хамиру. И обратно.

- Насколько немного?

На Хамиру она смотрела, теперь только на Хамиру. Будто бы осознавала, что «прости» можно просить только за то, что натворила Блэз.

- Прости.

Девчонка говорила бесцветным голосом, лишенным даже капли эмоций. И если что-то вкладывала в эти слова, извинением и раскаянием здесь не пахло.

Дана удивленно хлопала ресницами, будто ничего не понимала. А голос все равно подрагивал.

- П-прости?

- Герцог вернулся раньше времени. Хотел посмотреть на собственный триумф, — ни одна мышца на лице девчушки не дрогнула. — Твой отец мертв.

Я тут же отвел глаза. Не смог смотреть, ни на пустую уставшую Хамиру, ни на оглушенную, растерянную Данаю. Все мы понимали, что это не просто слова.

Герцог мертв. Мертв потому, что долго танцевал на краю и испытывал терпение зверей и народа. Хамира убила герцога. Его кровь на ее руках. И она не собиралась смывать ее и каяться, даже перед его дочерью. Она ни о чем не жалела. 

- Кто еще в этом участвовал?

Фран открыл было рот, но девчонка его опередила.

- Только я.

Близнецы резко дернулись, протестующе зашипев. А Франческо так и вовсе подскочил на месте.

- Госпожа! Нельзя, Вас же…

- Только я! — она осадила его, и Элемаль сполз по стенке обратно. — Я.

Тишина пульсировала в ушах и болью отдавала в сердце. Рядом звенели часы, и в голову пробивался какой-то странный, посторонний шум. Это во дворе столько голосов разом говорят? Кто-то кричит. Мир, в который я только вошел, в котором только начинал жить, рушился на мелкие кусочки.

- Они тебе не поверят.

Ни один в этой комнате и слова против не скажет. Если Хамира сказала “Хватит”, даже время прекратит свой ход. Никто не воспротивится. Кроме меня. Не собираюсь смотреть на это идиотское геройство. Уж мне-то она рот не заткнет.

- Они? — девочка медленно повернула голову, заправила длинную черную прядь за ухо. Взгляд остановился на мне, и я почувствовал, как стало холодно. — Они и так знают, кто способен на подобное. Так что поверят. И даже объяснений не потребуют.

- И что ты скажешь? Каким же образом остальные получили все эти раны и ссадины? Рядом прогуливались? Хама, я уверен — вас видели. Всех.

- По договору мне запрещено покидать эту территорию. Ребята заметили мое отсутствие и бросились на поиски. Они просто оказались в неправильном месте в неудобный час.

Нет, ей не поверят. Как бы она ни пыталась нас убедить.

- И… что теперь будет?

- Война, — Мина была уверена, что знает верный ответ.

Хамира больше не оборачивалась к нам, смотрела в окно. Следила за кем-то. И знала наперед, больше нас всех.

- Нет, — покачала головой и выпрямила ноги. Протянула руку к своему плащу, но в последнюю секунду передумала. — Будет суд. И казнь.

За стеной застучали тяжелые подошвы сапог, лестница буквально взвыла от топота. Голоса приближались к нам. И у нас нет защиты от них.

- Если долго ходить вокруг смерти, она придет к тебе сама.

Эти ее слова плотно впечатались в память. И преследовали до конца моей короткой жизни.

Дверь отворилась, заставляя нас вздрогнуть. Девушки сжались, Фран враждебно подскочил, скалясь. Хамира вяло сползла со своего места и качнулась навстречу.

- Хамира Блэз, — Овермах улыбался, широко растягивал губы, смотрел мертвыми глазами. И откровенно радовался. — Вы обвиняетесь в измене зверям и звериным законам. Камера ждет, дорогуша.

В пальцах он крутил металлическую цепь. Для того чтобы связать ей руки.

- Элемаль и Паррос под арестом до конца следствия.

Он увел ее, а она покорно пошла с ним. Молча. И мы ничего не смогли сделать, не смогли возразить. Следом комнаты закрыли на ключ, а у дверей выставили охрану.