Сталь

Миро говорит, что Фран сошел с ума.

Наш бедный Франни не смог смириться. Мне страшно осознавать, но парнишка словно перестал жить; с той самой секунды, как мы закрыли глаза. Раньше я считал, что такое – глупые сказки. Но Элемаль на самом деле опустел, сгорел. Мы были для него семьей, и он ее потерял. Второй раз ему не оправиться. Хотя я до сих пор, спустя столько времени, верю, что все еще изменится, и он снова начнет жить. Он же сильный, сильней нас всех.

Пару раз к нам приходила семья Мари. Бабушка с карапузом подолгу стояла перед нами, рассказывая малышу, какими прекрасными были его мама и маленькая тетя с алыми глазами. Ребенок слушал ее и таращил на нас глазки, иногда показывая пальчиком. Возможно, по какой-то причине он единственный был способен видеть нас. В его жизни настал покой, никто не имел понятия о его существовании – о ребенке все забыли. Остатки зверей, что-либо о нем знающие, считали малыша убитым по приказу Овермаха; наша семья попрощалась с ним еще во время пожара в пещере. Я лишь надеялся, что судьба наконец-то позволит этому мальчику стать человеком, не преследуемым прошлым. Когда он вырос, то по взял это в привычку – приходил к нашему порогу каждые выходные и подолгу молчал, словно гипнотизировал камни. И улыбался. А его приемный дядя часто приходил сюда, чтобы просить прощения. Будто именно он в чем-то виноват.

Теперь в городе спокойно. Более-менее безопасно. Конечно, подворотни все так же кишели страхом и отвращением, жестокостью и болью. Но это был не тот кошмар, в котором обитали звери раньше. Дана резко повернула жизнь людей в другую сторону – она знала низы изнутри, ей не составляло труда поставить элиту на место и вернуть справедливость и веру народа. Нижнее кольцо все еще во власти преступности, но звери постепенно наводили там порядок.

Стены между городскими кольцами разнесли в пыль. В охране, в толстых оградах больше не было необходимости. Город и его потерянные души объединяли, склеивали воедино, давая надежду на ровное счастливое будущее. Улицы медленно, но верно очищались, словно потоками кристально чистых горных ручьев унося всю горечь и грязь.

Мир приходил и в наши жизни.

Напротив нашего дома, далеко на окраине уже бурлящего города, поставили маленькую лачужку. Огородик и сад, пара кошек и собака, золотистый ретривер, напоминающий мне добродушным нравом Франни. И колодец на заднем дворе с ледяной, студеной водой; такой, какой когда-то давно нравилось Хамире. Карен Мильо получила сильные ранения в бою, и отныне кресло стало ее постоянным спутником. Каждое утро и вечер она проводила с нами; молчала, смотрела и загадочно улыбалась, подобно спасенному нами от смерти мальчишке. С ней вместе жили два маленьких хранителя, оказавшихся ее сыновьями. Они и присматривали за нами, держа наше жилье в порядке.

Вокруг шумели яблони, распускалась ваниль, покачивая бледно-желтыми цветами. А над нашими головами ветвилась алая вишня с бордовым отливом.

С того момента, как я встретил мелкую девчонку с яркими глазами под дождем, прошло четырнадцать дней. Я жил всего лишь две недели. Но это были самые лучшие две недели в моей жизни. Ты согласна со мной, Хами?

Конец