Страница 4 из 138
Этот вечер Дик провел один в пустом главном зале. В замке сейчас жило множество народа, но вход в главный зал гостям был запрещен без разрешения молодого хранителя замка. Зал и так всю жизнь казался Дику огромным. Даже стол в нем был таким, что Дик всегда удивлялся: как отец и мать, сидя по обычаю в разных концах стола, могли видеть друг друга при свете факелов? У них с братом это не получалось.
Теперь зал был абсолютно пуст и казался еще огромнее. Драгоценные щиты и даже позолоченная резьба давно были безжалостно содраны с колонн и сводов. Были сожжены все золотые рамы картин, чтобы извлечь из угля чистое золото. Только несколько гобеленов с портретами славных предков, за которые не удалось выручить ни гроша, укоризненно смотрели на Дика с высоких стен. И с другим выражением, ободряюще и ласково смотрел портрет матери над камином.
Дик снял портрет со стены и внимательно разглядывал его, стараясь запомнить каждую мелочь. Несколько часов этой долгой ночи он смотрел на лицо красивой дамы в простом бархатном платье строгих геральдических цветов. С гербом ее рода, вышитом на плаще, закрывавшем одно плечо. По этому портрету отец влюбился в нее и сделал предложение дочери барона, которую до тех пор ни разу не видел, но был наслышан о ее красоте, добродетели и твердом характере.
Если бы у него был медальон с изображением матери, Дик предпочел бы сохранить его, даже если бы тот стоил немалых денег. Ведь его можно всюду носить с собой. Но портрет слишком велик. А допустить, чтобы эту картину обменяли на хлеб, Дик не мог, ведь тогда она достанется кому-то чужому. Посмотрев в последний раз и надеясь, что этот образ не изгладится из его памяти, Дик бросил портрет в огонь и отправился спать.
Утром следующего дня Дик вышел за кованые ворота замка, оставив за собой все двери открытыми. И всем встречным крестьянам и соседям, которые спрашивали его, что он собирается делать дальше, Дик отвечал, что замок Пангир и все его земли отныне принадлежат любому, кому они только понадобятся, в совершенно равных правах. А ему нет до этого никакого дела.
Он ушел по дороге к лесу и скрылся в тени его зеленых ветвей. Бросив родовой замок, он не взял с собой ни еды, ни оружия, ни какого другого имущества. Ему было уже больше двенадцати лет, он считал себя вполне взрослым и не обязан был никому из живущих на свете давать отчет в своих действиях.
Дик сдержал слово и был свободен. Границ для него отныне не существовало.
(конец истории. Дальше...)
[1] (от составителя) ПаккОль — великий шут эпохи Старых королей, народный любимец. Его имя означает "колокольчик". Странствовал, по примеру Лесного братства учил людей мудрости жизни, обличал неправду, защищал детей. Последние 50 лет прожил при дворе "доброго короля" Старина (по имени которого впоследствии была названа эта эпоха). За несогласие с новой политикой королевства был убит внуком Старина (отравлен). После смерти Пакколя самовольно звонили все колокола. Их нельзя было остановить, приходилось снимать языки, чтобы не звенели. Маленький круглый бубенчик, которому нельзя зажать язык, с тех пор называется "пакколь".
[2] (от составителя) Даже у самых богатых землевладельцев не бывает лесных владений. Лес — отдельное государство. Он разделен на обычные места охоты и рубки дерева, но его земля и все богатства принадлежат лесному народу. Разумеется, случались захваты лесных территорий всякими чудовищами, злыми волшебниками и разбойниками. Однако это не считалось законным владением. Единственным исключением в гораздо более поздние века стал Лагерь — лесной филиал Братства Дороги.
[3] В те времена двенадцать полных лет считались совершенным возрастом только в исключительных случаях. Для сирот, получающих права наследства, для королей, вступающих на престол. Именной грамотой, подписанной местным правителем или просто главой семьи, по закону можно было объявить совершеннолетним любого, кому уже исполнилось двенадцать.