Страница 35 из 138
— Эрик Хаттон — дитя улицы. Двадцать один год. Проще говоря, уличный бандит, недостойный гражданин Келлбора. Уклонялся от почетной мобилизации в армию. Кроме того, обвиняется в помощи восставшим и попытке укрыть их от городской гвардии. Вы признаете себя виновным в злоумышлении против нашего славного города и его законов?
— Нет, — буркнул Хаттон, не поднимая глаз на высокий суд.
— Можете привести доказательства своей невиновности?
— Нет.
— Следующий… Саттис, из банды Хаттона. Восемнадцать лет…
И всё повторялось снова. Дик обратил внимание на высокую черноглазую девицу в первом ряду родственников. В своем ярко-алом корсаже и черной юбке она выглядела величественней советников магистрата. Когда Хаттон после обвинения поднял голову, девица послала ему горячий воздушный поцелуй. "Дитя улицы" толкнул локтем Дика.
— Это она, красотка Бэсс. Она позвала помощь.
— Впечатляет, — тихо ответил Дик. — Но судить надо не нас, а тех, кто дал ей работу всего лишь посудомойки. Это настоящее преступление! — он издали с благодарностью поклонился красотке Бэсс. Она заговорщицки подмигнула и снова с обожанием уставилась на Хаттона.
Наконец очередь дошла до "карманника Филиуса". Рыжий перестал смеяться и тихонько переговариваться с соседями. Лицо его отразило плохо скрываемое волнение. Двое детей в первом ряду: старшая девочка с длинными рыжими волосами и маленький мальчик лет пяти крепко прижались друг к другу. Магистрат завел свою песню:
— …дитя улицы, ярмарочный вор. Шестнадцать лет. Уклонялся от почетного призыва в Келлборский полк, помогал другим скрыться от правосудия. Также обвиняется в краже двенадцати золотых…
— В попытке кражи, — хмуро уточнил Филин. — Меня же поймали, и все деньги вернули владельцу.
— Почему вы отказались от мобилизации, когда вам предложили службу в полку как плату за преступление?
— У меня на руках двое несовершеннолетних, я не подлежу мобилизации. Это незаконно. — Филин не мог говорить громко, ему мешало волнение, но в напряженной тишине весь зал слышал его ответ.
— Ваша профессия, господин Филиус, ставит вас вне закона. Поэтому возражения и не были учтены, — пояснил советник. — Вы признаете себя виновным?
Филин бросил косой взгляд на Дика. Тот прикрыл веки.
— Да, признаю.
— Есть ли у вас доказа… что? — не веря своим ушам, переспросил советник. — Вы признаете вину? В таком случае… следующий.
Вслед за Филином, Тасиль Инчак и бродяга Август признали, что действительно совершили то, за что их арестовали. Когда подошла его очередь, лавочник-мятежник, которого звали Стеф Стефлад, так трясся, что едва мог отвечать. Сперва, как и полагалось, его обвинили в том, что ходил по улице после захода солнца. Но потом советники магистрата стали передавать друг другу какую-то записку и посмеиваться.
— …А также обвиняется в попытке городского переворота, — провозгласил судья. — Был арестован под стенами магистрата в рядах восставших, и свидетели видели, как господин Стефлад бросил в окно камень, протестуя против мобилизации в армию. Признаете ли вы свою вину?
— Я… я… — растерянно пролепетал лавочник, бегая взглядом по залу в поисках защиты. И вдруг взорвался и высоким резким голосом базарной торговки, а не почтенного лавочника, закричал: — Нет, не признаю! Магистрат не имел права проводить эту мобилизацию!! Мы не хотели этой войны! Мы не согласны отдавать своих детей королям! Келлбор — свободный город!
Соседей Стефа по камере захлестнул неудержимый смех. Некоторые давились и фыркали, но многие хохотали вполне открыто. Филин тряс рыжей шевелюрой, желая стереть слезы, выступившие от смеха, но руки были связаны, он не мог ничего сделать. Веселье прервал советник магистрата, (которому было совсем не до смеха). Он вызвал последнего, "странника Дика". Остальные мигом притихли.
— Вы были задержаны после захода солнца… — привычно начал советник.
— Признаю, — перебил его Дик. — Дальше.
— Вы признаетесь в неуважении к законам нашего славного города?
— Мало знаком с законами Келлбора, но пока не поддерживаю ни один из тех, что успел узнать. Так что, признаюсь. Дальше.
— После недолгого совещания, суд вынесет приговор всем вам…
— Ничего подобного! — вмешался в речь советника Трим Анард. — До вынесения приговора идет такая фраза: "Имеют ли присутствующие добавить что-либо в интересах дела?"
— Вы неплохо осведомлены в судебной процедуре, господин рыцарь, — кисло заметил ему советник, которого Анард перебил.
— О, да. Меня трижды отправляли на каторгу и пять раз — в изгнание, — холодно ответил Трим. — И это только по суду.