Страница 103 из 138
— Они согласны, — не моргнув, ответил Адамар. — Я сказал им, что на гонцов и приезд зрителей они потратят больше, чем заработают на твоей казни. Они сразу поняли, что я прав, даже не пересчитывали. Не знаю, что ты здесь устроил, но власти не прочь избавиться от тебя каким-нибудь более мирным способом. — Бродяга широко повел факелом, освещая дорогу: — Путь свободен.
Им ещё предстояло пройти караульное помещение, где стучали боками кружки, и Дик слышал тосты за свое здоровье. Кристен Ольвер — самый трезвый из всего гарнизона, весело обнял сообщников за плечи и заявил, что это один из наиболее веселых дней его службы. Потом пожаловался, что жена отобрала награду, оставив только пятьдесят золотых. На них он теперь и гуляет. Никогда в жизни не чувствовал себя таким богачом!
— А тебе — черный эль, я помню! — заплетающимся языком провозгласил тот стражник, что приносил Дику обед. И протянул кружку: — Твое здоровье!
— Здоровье доблестных солдат и офицеров этого гарнизона! — весело ответил Дик. — И за честность городской гвардии!
Пока солдаты орали славу сами себе, Дик с Адамаром едва отхлебнув из одной кружки, пробрались к выходу. В комнате для встреч их ждали десятки мальчишек. Их было больше сорока. Сюда вернулись многие из тех, кого отпустили днем. Они тоже шумели, пировали и веселились, но совсем иначе, чем солдаты. Дик видел в центре этого столпотворения высокого черноволосого паренька с бледным лицом, горящим от волнения. Он вдохновенно что-то говорил, а остальные слушали и спорили или соглашались. Но никто не оставался безучастным. С предводителя не сводил глаз другой мальчик, помладше, с более светлыми кудрявыми волосами. Он сидел на краю стола, болтал ногами и крепко держал обеими руками ножны меча с золочеными листьями на рукояти.
Появления ещё двоих гостей никто не заметил, но тот, в центре, почувствовал их присутствие и оглянулся. Их глаза встретились. Дик пошел к столу. Мальчишки расступались. Невысокий спрыгнул со стола и почтительно вернул меч хозяину.
— Ты — Дарин Герден? — спросил Дик.
Тот так удивился, что не мог отвечать, лишь утвердительно моргнул.
— Откуда ты знаешь его имя? — ревниво спросил старший.
— Ваша мама прекрасно объяснила, какие вы из себя, Карел, — Дик протянул ему руку. — Приятно познакомиться. Со всеми, — он сделал общий поклон. — Не думаю, что стоит злоупотреблять гостеприимством этих милых людей. Имею в виду гвардию. Завтра они протрезвеют и девять десятков из сотни снова погонятся за нами. Так что детей города прошу вести себя как можно тише, а детям дороги советую уйти как можно дальше отсюда.
— Ты прав, Дик, — откликнулись наиболее опытные. — Это короткое перемирие, а не победа!
— Кем ты хотел бы стать? — заинтересованно спросил Дик у Карела.
Тот улыбнулся и смущенно отвел глаза.
— Понятно, — кивнул Дик. — Но ты ведь не можешь бросить семью. Пока брат не станет ей опорой, по крайней мере.
— Я совершеннолетний! — мгновенно откликнулся Дарин. — Но его одного никуда не отпущу.
— Я и не собирался пока оставлять город, — серьезно ответил Карел. — Но я хотел бы защищать людей, как ты.
— Так стань главой совета. Мне кажется, из тебя получился бы приличный отец города. Такой, что люди не боялись бы гостить здесь. Верно?
Мальчишки вокруг одобрительно зашумели, высказываясь в том смысле, что прежнего главу надо отправить пасти свиней, а на его место выбрать Карела.
— Это не от меня зависит, — смутился тот. — Как люди скажут. Да и когда ещё меня могли бы выбрать в совет… — Карел насмешливо махнул рукой.
— Через два года, — вполне серьезно ответил Дик. — Когда тебе исполнится шестнадцать. А если мама напишет заявление, что ты действительно совершеннолетний — хоть завтра.
Карел растерянно обвел взглядом зал и веселые одобрительные лица друзей и младшего брата.
— Но я для них всего лишь ребенок, — вздохнул он.
— Но так и есть! — засмеялся Дик. — Так же, как я. Но если очень постараешься, все будут вынуждены с тобой считаться. Подумай о совете.
— Подумаю, — сосредоточенно кивнул Карел.
— Будьте счастливы! — пожелал братьям и всем остальным своим сообщникам Дик. — Прощайте!
Перед рассветом, в самый тихий час, в легком тумане дорога снова была заполнена народом. Но теперь шествие ничем не напоминало похоронную процессию. И вскоре над ними в ясном небе поднялось солнце, и не было никакой грозы, потому что двенадцатая стихия благоволила своим детям и встречала их радостно открытыми объятьями…