Страница 100 из 138
— Значит ли это, что вы согласны с обвинением? — уточнил басом тот старейшина, что жил на улице Светлячков.
— Нет. Но раз все так решили, что могу возразить? Интересно, казнь все выбрали одинаковую или в каждом городе меня ждет другой вид смерти?
Старейшины недоуменно зашумели, совещаясь. Потом признали, что не могут ответить на вопрос Дика. Скорее всего, каждый выбрал по своему обычаю и опыту. Единственное условие, чтобы казнь была публичной. Приговоры других советов им достоверно неизвестны.
— Жаль. Хотелось бы знать, из чего выбирать. Что можете предложить вы?
— Расстрел на крепостной стене.
— Из пушки?
— Нет, две дюжины лучников, — чувствуя некоторую неловкость обсуждения такой темы со столь юным преступником, ответил глава совета. Но потом вспомнил о законах военного времени и взял себя в руки: — Приговор будет исполнен через десять дней. Мы отправим извещение союзникам, чтобы все желающие могли прибыть в наш город и наблюдать вашу казнь лично.
— Почём лучшие места?
— Что, простите?
— Надо же вернуть семьсот золотых. Точнее, семьсот восемьдесят два, — спокойно объяснил Дик. — Будете заранее продавать зрителям места на представление?
— Такие шутки неуместны в вашем положении, рыцарь, — сурово заметил ему самый пожилой из шести отцов города.
— А какие уместны? — невинно спросил Дик. — Уж если вы взялись решать, когда и как мне умереть, то, что говорить и думать по этому поводу, волен решать сам! Никто не может мне этого запретить.
— Примерно таким мы вас и представляли, — глядя мимо Дика, негромко сказал один из отцов города. — Только постарше и… благоразумнее, — почти беззвучно добавил он.
— Убедились, что не ошиблись в приговоре? Успокоили совесть? Дальше! — потребовал Дик. — Если у меня есть ещё целых десять дней, могу идти? Не хотелось бы провести всё оставшееся время в вашем присутствии.
Глава совета жестом отдал приказ страже увести преступника. Комендант военной тюрьмы определил Дика в камеру для шпионов на втором этаже. Она стояла пустая, а размеры ее были устрашающими, чуть ли не в половину этажа. Для одного преступника это был целый дворец. Серый и мрачный, всего с тремя крошечными окошками под потолком, узкими, словно бойницы. Тут было темно, как в подворотне, где так недавно они дрались с Ольвером. Недавно…
Толстые стены, тишина, и в то же время гулкое эхо от каждого шороха, отрезали Дика от внешнего мира и от времени. Ему казалось, прошло уже много дней с тех пор, как он очутился здесь. На площади герольды трубили и голосили о том, что он арестован, что казнь состоится через десять дней. Из нижних камер выпускали заложников — их вызывали по одному к коменданту и некоторых признали "арестованными по ошибке". Особенно, если мальчишка мог обещать, что его родители не будут требовать компенсацию, а наоборот, сами доплатят за правосудие.
Дик ничего этого не знал. Ему принесли скромный обед. Суп, без мяса, но вполне съедобный, и ломоть хлеба с козьим сыром. На ужин обещали молоко и половинку сладкой булки. Дик заявил, что предпочитает черный эль и пусть катятся в бездну. За дверью засмеялись. Все стражники, благодаря обещанному Ольвером вечернему банкету, склонны были симпатизировать новому постояльцу тюрьмы. Дик лег на деревянную скамью, подняв руки за голову. Решил, что времени у него достаточно, чтобы хоть раз как следует выспаться. А после разберётся, что делать.
Когда его разбудил лязг засова в дверях, был уже вечер. Окошки ярко синели, но больше не давали света. Два стражника с факелом открыли дверь.
— Отдыхаете, рыцарь? А к вам гости. Выходите, комендант позволил свидание.
— С кем?
— Пришла какая-то женщина. Очень хочет вас видеть. Следуйте за нами, рыцарь.
— Счас, только подковы до блеска начищу, — хмуро ответил Дик. — Дайте воды, умыться хотя бы. И зеркало.
Стражники куда-то торопились, поэтому не обрадовались заминке. Но не возражали. Один, помоложе, принес ведро воды. Сняв куртку и рубашку, Дик смыл дорожную пыль. Стражник с факелом светил ему, пока арестант умывался и причесывался. Зеркала они не нашли. Обычно Дик смотрелся в гладкое лезвие Тореллинга, но сейчас был безоружен, деревянный гребешок и тот хотели отобрать. Стражники отказались держать перед ним свое оружие. Они боялись, что смертник предпримет отчаянную попытку к бегству.
Старательно отряхнув костюм и решив, что вид его приличен, насколько возможно, Дик вышел из камеры. Его отвели в ярко освещенную комнату для свиданий, где посредине стоял стол и две скамьи, а по четырем углам комнаты торчали часовые. Красивая незнакомая горожанка в темном платье поднялась навстречу Дику. В руке она держала платок. Женщина явно нервничала и недавно плакала. В глазах ее мелькнуло изумление. Она не ожидала того, что увидела.
— Это он? — спросила посетительница у стражи, уверенная, что ее разыгрывают.