Страница 13 из 46
Как и в прошлый раз, глаза резануло светом, но Криста отвернулась к стене и зажмурила глаза. Снова боль, снова слёзы, почему темнота так милосердна и мягка, а свет жалит и бьёт в лицо?
Тюремщик двинулся в сторону кровати. Пусть делает, что хочет. Она даст отпор, только ей нужно попытаться привыкнуть к свету. Понемногу, по чуть-чуть.
Мужчина взял ведро и вышел. Криста, сощурившись, пыталась рассматривать стену, считать трещинки, но слёзы всё текли и текли, не давая возможности что-либо разглядеть. Тогда она закрыла глаза и перевернулась на спину. Веки были непривычно розовыми, она и забыла, что их изнанка совсем не чёрная. Розовый цвет был насыщенным, светящимся, и Криста прикрыла веки ладонью, чтобы уменьшить его интенсивность, но по-прежнему видеть его, наслаждаться им. Она отвыкла ото всех цветов, кроме чёрного, и этот розовый, пусть и совершенно одноцветный мир, был потрясающе красив. Малейшая попытка приоткрыть глаза колола зрачок иглой, но Криста старалась понемногу расширять расстояние между веками.
Он снова вошёл и поставил ведро возле кровати.
- Зачем я вам? Чего вы от меня хотите?
Как Криста и ожидала, ответа не последовало. Почему-то это молчание, хоть и столь ожидаемое и предсказуемое, напугало её и лишило прежней храбрости. Она подвинулась в самый угол кровати и привалилась к стене.
Мужчина стоял перед кроватью, разглядывая её из-под капюшона. Криста не видела его глаз, но ощущала, как его взгляд исследовательски скользит по её лицу, волосам, фигуре. Он сравнивает её с прошлой ею, с той, которую знал он когда-то, знать бы ещё когда. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к ней новой, чтобы нынешний образ вытеснил прежний.
Когда незнакомец повернулся спиной и направился к двери, Криста снова принялась просить не выключать свет или хотя бы принести пару свечей, но тюремщик вернулся довольно скоро. Он принёс откуда-то стул, и, сев на него, откинул капюшон. Тусклый свет облизнул всё те же высокие скулы и бледную кожу, дав Кристе возможность рассмотреть своего недруга без утайки. Однако результат был прежним. Никакого узнавания. Имя? Возраст? Место знакомства?
- Насмотрелась? – голос звучал низко, чуть глухо. Голос человека, который больше проводит времени с собой, нежели с кем-то.
Криста кивнула. Она не знала, что отвечать. Парень наклонил голову и закусил кончик пальца, чуть усмехнувшись краешком рта.
- Что ты с собой сделала, дурочка? Пацан пацаном.
«У него есть преимущество, он меня помнит», - промелькнуло в голове у Кристы, - «нужно ли мне дать ему понять, что я не имею ни малейшего понятия, кто он, или делать вид, что знаю его?» Криста выбрала второе.
- Это не твоё дело. Я всегда мечтала о коротких волосах.
Вышло столь дерзко, что пленница испугалась. В её планы совсем не входило нарываться на неприятности (хотя куда уже больше неприятностей), но парень лишь усмехнулся ещё сильнее.
- Думаю, что не всегда. Раньше ты производила впечатление совсем другой особы. Я еле тебя узнал.
- А зачем тебе я? Может, тебе нужна прежняя Криста, которую ты видел много лет назад, но сейчас я совсем другая. Раз ты еле меня узнал, ты должен понять, что я сильно изменилась. Не только внешне.
«Ну же, Криста, держи язык за зубами. Сейчас не время показывать зубы, это не цыганка на Палмовке*».
- Давай прекратим этот психоанализ, ты не похожа ни на Фрейда, ни на Юнга. Не стану скрывать, - тюремщик жестко посмотрел на неё, и Криста отвела взгляд, - что я привёз тебя сюда не просто так.
- Тогда для чего я тебе? Я имею право знать.
Тюремщик хмыкнул.
- Теперь не имеешь права ни на что. Разве что на смерть.
- А что ты будешь делать со мной? Пытать? Резать на мелкие куски?
Криста прикусила язык, чуть ли не до крови. Выскочка, за успокойся ты уже наконец. Неужели нервное напряжение даёт о себе знать, и ты несёшь такую чушь, провоцируя убийцу поскорее тебя заткнуть? Но парень не выглядел озлобленным или агрессивным. По его лицу нельзя было прочесть ровным счётом ничего.
- Ты открываешь мне небывалый простор для творчества. Но у меня другие планы на тебя. Пока у тебя есть возможность немного подумать тут, в темноте, и смириться с тем, что ты скоро умрёшь. И пусть тебя не радует тот факт, что я не отрываю тебе ногти, не капаю в глаза кислоту и не морю голодом. Всему своё время.
Тюремщик встал со стула и, обойдя его, поставил локти на спинку, продолжая разглядывать Кристу. Сейчас он уйдёт. Уйдёт и выключит свет. И снова с Кристой останется только темнота, беззвучный и беспросветный вакуум, выпивающий тепло её тела. Она останется наедине с ней и со смертью, которую он упомянул, вот же она, стоит за его плечом, явилась, как только он помянул её. Когда он уйдёт, она останется с Кристой, начнёт нашёптывать ей о том, что ждёт её дальше, в каком образе она сожмёт Кристу в своих объятиях и унесёт отсюда туда, где, возможно, ещё хуже, чем здесь.
Нужно с ним договориться. Хотя бы попробовать, пусть это наивно и глупо.
- Отпусти меня. Я не расскажу никому. Я буду молчать.
- Ну конечно, не делай из меня идиота. Ты тотчас же кинешься в полицию и расскажешь о том, как жестоко я тебя здесь истязал. И вскоре ко мне в гости заявится свора пражских полицаев.
Криста подалась вперёд:
- Я обещаю тебе молчать. Только послушай меня. Я ведь не знаю, куда ты меня привёз. Не видела дороги, я даже не знаю, в каком мы районе.
Молодой мужчина покачал головой, скрестив руки на груди.
- Но ты могла запомнить номер машины, ты знаешь, кем я работаю. Ты можешь помнить моё имя, в конце концов. Этого более, чем достаточно, чтобы найти меня. Я не могу так рисковать.
- Неужели ты желаешь моей смерти? Неужели я умру? За что?