Топь

Одна из иконок узловых калибровочных точек будто в задумчивости помаргивала оранжевым. Силин выругался шёпотом. Значит, в одну из капсул всё-таки угодила шальная пуля. Джеретто, правда, говорил, что имеет смысл обращать внимание только на красные индикаторы – не даром же они красные, а с остальными разбираться, если время и ситуация позволят.

Негнущимися пальцами Фёдор перелистнул страницу методички. Пропитанная багровым в нижнем углу, страница легко разорвалась пополам. Стажёр плачущим тоном выругался, когда безуспешно попытался соединить половинки листа – размокший оторванный край сожрал часть цифр нужного значения калибровки повреждённой капсулы, а запоминать четырёх-пятизначные эмпирические коэффициенты, различающиеся для каждого охладительного узла каждого контура, стажёру и в голову не приходило.

Фёдор обречённо опустился прямо на блок управления, уставившись на свои сцепленные в замок трясущиеся руки, и шумно выдохнул. Джеретто мёртв – густая тёмная кровь нелюдя испортила драгоценную методичку, так что на его советы можно положить. Стажёр быстро оглядел пустую площадку – остатки уцелевшей группы ещё не подошли, но время всё равно поджимало. Кто знает, сколько времени твари, притворявшиеся людьми, будут выяснять отношения между собой, прежде чем примутся за выживших?

Силин походил по пятачку взад-вперёд. Один узел из четырнадцати, значит, придётся выбросить из системы, остаётся тринадцать. Он чуть не запнулся обо что-то, что показалось ему отрезом пёстрого рыже-белого меха, с внезапным безразличием признав в тушке Контрольного Хомяка. «Даже если допустить, что с людьми у этих существ какие-то свои счёты, то зачем убивать беззащитных животных?» – вяло подумал Силин, но тут же потряс головой. Тринадцать, тринадцать… вспомнить бы хоть одну систему с тринадцатью узлами… с нечистой дюжиной… Силин чуть не подпрыгнул на месте.

Нечистая дюжина! Точно. Счастливая дюжина. Это же хрестоматийный пример! Федор с чрезвычайным усердием совершил святой жест оруколичивания, шмякнув себя раскрытой ладонью по лбу. Богатое, густонаселённое Пространство, с хорошими дальнодействующими современными системами совмещения контуров, синхронизированное с лямбдой вращение вокруг собственной оси. При таком варианте даже время совмещения в расчёт брать не надо – это вам не альфа, которую в конце двадцать первого века ускорило сейсмическим оружием по сравнению с остальными мирами. Только бы никто из оставшихся не начал пререкаться…

Паршин даже не пытался скрыть пистолет. Они со стажёром медленно сошлись в центре заваленного трупами крошечного пятачка перед рамой контура.

– Ну, «тихоходка», что ли, Силин? – невесело усмехнувшись, спросил Кондратий.

Стажёр переставил автомат на предохранитель и опустил его дулом в пол.

– Так точно, товарищ аспирант, – тихо отозвался контурщик.

– Тогда давайте отсюда быстрей.

Фёдор рассеянно наблюдал, как Гаврила, тащивший на себе бледную девицу, проклинает лестницы платформы последними словами, потом оглядывает этаж, чтобы выдать вердикт: «Мы как чувствовали, что у тебя тут неприятности, Федя». Девицей оказалась та самая рыжуха, которую потрепали аморфные существа, вылезшие из воды. Рыжуху ощутимо трясло то ли благодаря отходняку от анестезии, то ли от зрелища разгромленного уровня и пяти трупов, но держалась она стойко. Силин еле сдержался, чтобы не ляпнуть что-нибудь в духе: «извини, тут немного не прибрано». Стресс, наверное.

– Придумал, как отсюда убраться? – выдернул его голос Паршина из пустых размышлений.

Стажёр торопливо закивал, но, опомнившись, понизив голос, добавил:

– Я выкину нас… не на альфу, – он пытливо вглядывался в лицо Паршину, но тот был больше занят тем, что держал на мушке лестничный проём. Оттуда с причитанием: «так, это я! Не нервничаем и не совершаем резких движений, ага?» крадучись выскользнула замыкающая отряда, запнулась о павшего сапёра и коротко взвизгнула. Паршин дёрнулся, сердито сделал ей знак помалкивать и кивнул Силину. – Это… приемлемо? – уточнил стажёр.

На его счастье, личная ответственность, кажется, волновала Паршина меньше всего. Он смерил стажёра «Олдвэя» долгим взглядом:

– Куда угодно, – проникновенно сказал Кондратий.