Страница 45 из 71
Ствол лифтовой шахты входил в насыпь как шип базальной пластинки бактериофага-вышки. Тела перетащили ближе к нему – вопрос о технической возможности транспортировки погибших на альфу ещё решался. Подморозило. Кондратий подышал на озябшие пальцы, сделав очередную отметку в списке. Поначалу он ставил галочки напротив имён, но счёт был довольно печальным, так что скоро Паршин перешёл на крестики.
Тонкий ледок на слое песка захрупал под частыми опасливыми шагами.
– Товарищ аспирант…
– Свидригайло, какого чёрта тебя сюда принесло? Случилось что? – отозвался Паршин.
– Да я это… ничего такого, просто стрёмно стало… а с Рыжей я Вадика оставила, ага.
– А здесь тебе совсем не стрёмно, Свидригайло? – проворчал Паршин и, подумав, накарябал в блокноте «множественные сквозные огнестрельные ранения грудины и брюшной полости, несовместимые с жизнью». – А то не знаешь, какая у нас тут ситуация, когда всякие Вадики могут оказаться не Вадиками, а чёрт пойми чем с болот.
– Сами вы с болот, товарищ аспирант, – надулась Оксана. – А Вадик нормальный.
Паршин только вздохнул о дисциплине, почившей задолго до половины роты, и нарисовал кривую фигурную скобку напротив четырёх имён.
– Ладно, раз ты здесь… проверь, тех ли я записал. Мне ребята из караула подсказали, но мало ли…
Мертвенно-бледная в голубоватом свете прожектора Оксана прошлась вдоль изголовий тел, кусая губы, присела на корточки, вглядываясь в неживые лица со странной смесью испуга, жалости и глубоко спрятанного любопытства, прошептала что-то, почти не разжимая губ, и совершила робкий святой жест.
Её реакция оказалась, в принципе, лучше ожидаемой Кондратием. Но он тут не затем, чтобы тестировать, насколько хладнокровно юные девицы реагируют на своих мёртвых друзей. В любом случае, лучше отвлечь её – неизвестно, какой Оксана выйдет из состояния потрясения, а истерические ассистентки существа бесполезные.
– Свидригайло, я тебя не отпевать их поставил, а опознать, – Кондратий тронул её за плечо, протягивая блокнот: – Смотри, всё верно?
Она уткнулась в лист бумаги, подняла на Паршина сухой лихорадочно блестящий взгляд, зябко повела плечами.
– Ага. Правильно. Теперь наверх?
– Не торопись, – Паршин прошёл, хрустя настом, к пятому телу, лежащему чуть в отдалении от прочих. – Вот этот любопытней остальных будет.
Здесь по мраморной шее расплывалось чёрное пятно. Кондратий плеснул водой из бутылки – в искусственном свете брызги засохшей крови почти сливались с чёрнотой гематомы под кожей.
– Похоже на огнестрел, Свидригайло? – спросил Паршин, ощупывая края рваной раны левее адамова яблока трупа. Оксана пробормотала что-то невнятное. – Вот и я думаю, что не похоже. От огнестрела края как прижжённые должны быть, а тут проморожено всё в прилегающих тканях, – он поднялся, стряхивая руку ассистентки с локтя: Оксана вцепилась в него, как клещ – видимо, она так искала моральной поддержки. – Это у нас кто, кстати?
– Би.. Бибирев, товарищ кандидат наук.
Паршин, хмурясь, зачиркал в своём блокноте.
– Пошли наверх, Свидригайло, – бросил он. – Нам ещё уровни вышки осмотреть надо.
Металлические ступеньки низко гудели и вибрировали от каждого шага.
– Это его так те штуки? – наконец, не выдержала Оксана.
– Кого? Бибирева? – шедший первым Кондратий обернулся, окинул взглядом чернеющие ветки редких деревьев на фоне синей глубины небосклона. Высоко в небе над вышкой светилась крупная светло-жёлтая звезда. – Судя по всему.
– Они, типа, испускают энергию холода? – брякнула Свидригайло.
Паршину очень хотелось ответить что-нибудь в духе прекращения испускания эманаций ужасающей безграмотности в знании физических законов, но он сдержался. В конце концов, не надо многого хотеть от семи классов и коридора. А девица ещё успеет залакировать своё образование после армии, если захочет. И если доживёт, конечно.
– Нет, – он мотнул головой, заходя на площадку первого уровня. – Холод это понижение энтропии. То есть, если откуда-то тепло ушло, где-то оно должно появиться в том же количестве.
– Гаврюша говорил, вода в озере кипела, когда эти штуки лезли. Оба раза, ага, – сказала Оксана.