Топь

Привкус гари отвратительно горчил на языке. Рядовой Дьячков покатал во рту чай и проглотил. Чифир был настолько крепкий, что даже вяжущий. Во рту опять пересохло. Гавриил скривился. Если он так и будет дуть воду, то, пожалуй, сможет пойти и залить это идиотское пожарище, устроенное другой разведгруппой.

Группа Дьячкова устроилась с подветренной стороны, чтобы не оказаться в белом дыму от чадящих сырых зарослей. На аккуратном кострище кипятился закопченный пузатый чайник, обнаруженный в одном из бараков. Гавриил и остальные, грея руки о кружки, слонялись по краю насыпи, наслаждаясь однообразным унынием видов и отзвуками смачной непечатной выволочки, которое подоспевшее начальство устраивало чёртовым пироманам на противоположном конце острова.

Нагретые солнцем испарения поднялись выше, скрыв купы чахлых деревьев вдали в мутной дымке. Сквозь неё проступали, как корабли из тумана, силуэты вышек комплекса. Много как. Альфа здесь лет пять, от силы, ведёт добычу, а вон сколько нагородили уже.

Дьячков попытался представить топь с высоты птичьего полёта: бурое разнотравье с зеркалами открытой воды, истыканное вышками, как иглами – спина жертвы тибетской медицины. Вспомнив кое-что, он направился к вагончику рабочих, где нашёлся чайник. Напоённый влагой песок заставлял влажно блестеть каждый след. Странно, такая влажность – и так сушит рот. Гавриил глотнул чая, рассматривая выцветший квадрат бумаги, приклеенный на дверь барака. Погодные условия знатно потрудились над картой, но красная точка, указывающая на местоположение в пространстве рядового Дьячкова и всех остальных, ещё хорошо просматривалась. Другие вышки были обозначены чёрными треугольниками.

Он всегда думал, что неплохо определяет стороны света. Рядовой Дьячков с сомнением оглянулся на предположительный север, а потом уткнулся обратно в карту. Но с такой точки не может быть видно столько вышек…

Гавриил аккуратно поставил кружку на ступеньку, заозирался, переступая мелкими шагами. Здесь вообще не может быть столько вышек…

Вездесущий мокрый песок глухо скрипел.

– Твою-то мать, – высказался рядовой Дьячков.

Остаётся уповать на то, что эта карта просто старая. Очень старая. Древняя карта.