Топь

Трава маслянисто блестела, по песчаной тропинке растекалась глянцевая лужа. Ольга понюхала ладонь, в которую въелся кислый сернистый запах, ухватилась за канистру и на выдохе резко подняла её так, что из горловины плеснула тёмная жидкость. Пятнадцать литров это, конечно, полегче будет, чем баллоны для огнемёта, но те за спиной тащить куда легче. Сипло дыша, Логунова пошла дальше, щедро крестя травы по обеим сторонам тропы и мрачно представляя, как огреет этой распроклятой канистрой рожу любой неведомой твари, которая только посмеет сунуться. Поясница наливалась тяжестью. Тип, который раздавал им колёса, посмотрел на Ольгу оценивающе, ухмыльнулся в соломенного цвета усы и выдал: «Идеальный человек ростом почти метр восемьдесят и весом в семьдесят кило, аллилуйя, ты существуешь!» Вот уж кому хотелось настучать канистрой. Злость поднималась изнутри жаркими клубами, во рту горчило, ветер нежно холодил вспотевший затылок.

Джунгли на островке, с которого отправились на длительную прогулку да так и отсутствовали до сих пор двое охотников за утками, коллективно решено было расчистить. Во-первых, высокая трава закрывала обзор, а, во-вторых, это была отличная возможность проверить огнемёты в деле, не угрожая при этом станционному имуществу, потому что никаких кабельных эстакад по островку не шло. Канистры с нефтью нашлись на первом уровне вышки – они стояли себе на бесхозной паллете посреди размеченного жёлтой краской бетонного пола, посему и были дружно сочтены руководству компании не очень-то и нужными, раз их забыли переправить в Метрополию.

Слева открылось знакомое ответвление тропы и Ольга со злостью плеснула туда. Из-за этих свободолюбивых оленей весь кипиш и начался. Надо будет им поорать, что ли, если они где-то в кустах пьянствуют, чтоб берегли задницы от ожогов. Основная дорожка вывела Логунову на утоптанную поляну с несколькими уютными кострищами. Из сырого культурного слоя пепла торчали обугленные запчасти мангалов. Вода начиналась сразу за тремя жавшимися друг к другу берёзками. Судя по их виду, кору с них регулярно обдирали на растопку. На травяной кочке, поджав колени к подбородку и сверкая бритой макушкой в солнечных лучах, сидел Толик Морозов.

Ольга нарочито громко хмыкнула, с маньяческим наслаждением хорошенько пролила заросли травы. Логунова с чувством выполненного долга поставила на землю пустую канистру, звякнувшую металлом, распрямилась во весь рост и потянулась до цветных кругов перед глазами. Руки слегка дрожали, но тут сказывалось, наверное, мышечное напряжение сегодняшнего дня. Пиная угольки, Ольга подошла к Толику. Тот не спешил одаривать её знаками внимания. Логунова присела на корточки, уставившись в точку, куда смотрел Морозов. Ничего интереснее тёмной воды, перемежающейся кочками, да видневшегося из-за чахлой растительности станка-качалки впереди не было. В ноги будто впились мелкие иголочки – Ольга поспешила выпрямиться.

– Шевели поршнями давай, – она помахала ладонью перед морозовским носом.

– Стрёмно тут, – тихо отозвался Толик, раскачиваясь на манер юродивого в незабвенном вавилоне.

Ольга скептически оглядела пожухлый пейзаж.

– Ага, поэтому скоро жечь всё тут будем. Чего расселся? Вставай, давай! – она отвесила Толику профилактического пинка. В отношении других членов разведгруппы – слишком быковатых или слишком самоуверенных, Ольга ещё не решалась на такие внушения, но у Толика был такой беззащитный вид, что не церемониться с ним было не страшно и в какой-то мере даже приятно. – Э-эй! – крикнула Ольга. С соседнего островка поднялась, свистя крыльями, стая мелких птиц. – Тунеядцы-алкоголики, товарищи пропавшие, повторяю специально для вас! Жечь! Будем!

Морозов вскочил, как ошпаренный, схватил валявшуюся рядом канистру и обратил к Логуновой совершенно бледное лицо:

– Ты что?! – театрально прошептал он, увлекая Ольгу назад, к очагу цивилизации.

Она и не думала, что Морозов может так споро припустить по пересечённой местности. От глотков холодного воздуха сохло во рту, и, когда камыши расступились, открыв насыпь и вышку, Ольга затормозила, вырвав рукав из толиковой хватки.

– Я жду объяснений, что это было, – сказала она ему в спину.

Морозов обернулся. Он как никогда походил на бледную моль.

– Тут битва была. А ты орёшь, тревожишь, – поведал он, поморгав белёсыми ресницами.

Логунова закатила глаза. Отлично, её записали на побегушки вместе с этим сумасшедшим недоумением.

– Готово, – она бросила канистру под ноги командиру взвода.

В этот раз ребята помогли ей с ремнями рюкзака и, смеясь, объяснили, что Морозов в неадеквате, потому что «занавесочник» и «тол-ки-е-нист», и всерьёз воспринимать его не надо.