Топь

После того, как морская свинка вернулась с запиской, лейтенантик-аспирантик – или кто он там? – быстро раздал ребятам какие-то колёса. Акт безудержной щедрости был встречен логичными в такой ситуации шутками-прибаутками, но после рявканья старшины шутки поутихли, таблетки были послушно сжёваны, а сформированные отряды снова отправились патрулировать уровни вышки и прилегающую территорию. Главный контурщик, Велесов и учёный намылились, было, идти заседать где-то уровнем ниже, оставив контур на попечении Свидригайло и стажёра, но аспирантик почему-то хлопнул себя ладонью по лбу, кивнул в сторону Оксаны и помотал головой. После этой молчаливой пантомимы Фёдора тоже увели на заседание чрезвычайной комиссии, или как там начальство называет чаепитие.

Рядовая Свидригайло прошлась взад-вперёд, меряя шагами площадку, подошла к краю, заглянув за чёрные балки каркаса вышки. Солнце начало парить, над бурой шкурой топи стелилась лёгкая дымка. Более унылый пейзаж трудно представить. Подумав, что от ежедневного созерцания столь депрессивных видов ей бы тоже захотелось посимулировать в санатории, Оксана поёжилась от пронизывающего ветра и решительно направилась в контурщицкую каморку.

Пластиковая дверь отрезала идущий с улицы шум. В комнатушке едва слышно гудел блок управления, да шуршали опилками Хомяки. Ей строго-настрого запретили хоть пальцем трогать оборудование, но Оксана и не собиралась делать ничего предосудительного. Её интересовал только пластиковый бок кулера, помигивавшего дружелюбным оранжевым огоньком. Рядовая Свидригайло торжествующе потёрла руки, отставила автомат в угол и стала копаться по карманам в поисках завалящего чайного пакетика.

Пока прозрачный стаканчик остывал на блоке управления контуром, Оксана налила Хомякам поилку, скормила Тюльпану крекер из своих запасов и потрепала пушистые розочкины телеса. Последнее, впрочем, закончилось трагично, и Оксана уселась на низкой табуреточке, посасывая кровящую ладонь и бездумно следя за завитками пара над чаем. Хорошо всё-таки оказаться в контрольной группе. А Рыжая, как и остальные, сейчас, небось, дрожжами торгует на ветродуе… что, интересно, было в записке? Может, начальство требует отчитываться каждый час?

Дверь хлопнула. Низко загудел пробравшийся в тепло сквозняк. Пискнул Тюльпан. Оксана обернулась. В проёме стояла фигура в серой униформе оператора контура.

– Я тут ничего такого не делаю! – пискнула Свидригайло, метнувшись за стаканчиком.

Но контурщик только отмахнулся, поманил её рукой и вышел из каптёрки. Оксана оставила чай в покое и вышла вслед за оператором. Тот остановился на краю платформы, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Он смотрел куда-то вниз.

– Ты смотри, смотри, что делают, – тихо сказал он, когда Оксана поравнялась с ним.

Стену зарослей вокруг куста насыпи лизнули оранжевые языки пламени. Ударили в жухлую траву, помедлили и змейками потекли вглубь острова. Отсыревшая мёртвая трава горела плохо, в небо поднимались клубы белого дыма.

– И? – вежливо поинтересовалась она, переминаясь с ноги на ногу.

На открытой площадке на такой высоте всё равно было ужасно холодно, подожги хоть всё болото внизу.

– Нехорошо, – покачал головой оператор. Рядовая Свидригайло недоверчиво покосилась на человека. – Ты им передай, – бросил он через плечо, двинувшись в сторону контура, – что надо было сидеть тихо.

Оксана посмотрела, как он бережно осматривает угловатые капсулы, присосавшиеся к стальной арке контура. Со страху оператор показался ей той серьёзной шишкой из «Олдвэя», который перешёл вместе с ними с альфы, но теперь она видела, что он из местных служащих. Девушка бросила ещё один взгляд вниз. Огнемётчики не жалели горючей смеси, видимо, взявшись вычистить прилегающий островок полностью. Рядовой почудилось, что восходящие потоки воздуха дохнули ей в лицо гарью и сырым теплом.

– Ладно, пойду расскажу нашим заседателям о самоуправстве, – пробормотала Оксана себе под нос. – Но сначала – чай, – она метнулась в каптёрку.