Страница 62 из 73
Август Фердинанд выскочил на улицу и увидел их: своего единственного сына и наглую, невоспитанную проститутку. Он вернулся. Сердце стучало как бешеное от злости и негодования. Неужели, узнав правду, Кристиан решил не слушаться? Кому сказано, что он, герцог МакТомсон, никогда не разрешит им быть вместе? Пульс стучал в висках. Мужчине казалось, что он сейчас упадёт в обморок.
— Артур! Гейл! Кто там есть? Дайте мне реквизитный револьвер!
Тут выбежал Гейл.
— Дружище! Что с тобой? Зачем тебе оружие?
— Мне надо ненастоящее! Возьмите, пожалуйста, у Ричардсона. Хочу эту припугнуть.
— Антония! Милая Тони! Принеси, пожалуйста, муляж револьвера!
Молодая девушка, внешне похожая на Артура, сбегала к Ричардсону, попросила реквизитное оружие, так искусно сделанное, что и не отличишь от настоящего. А ещё оно было с хлопушкой, чтобы со сцены казалось, что люди слышат настоящий выстрел. Девушка, схватив револьвер, поспешила обратно… и тут взгляд её упал на настоящий револьвер своего отца. Он лежал на столике в коридоре. «Пусть эта пуля станет для вас обручальной!..»
Когда же сердце отстучит?
О, я безумен, я не пьян!
В душе по-прежнему горчит,
Тебя люблю я, Кристиан…
* * *
— Разве ты не поняла приказа оставить моего сына в покое?! Проститутка не ровня сыну герцога!
Август Фердинанд вскинул руку с револьвером. Молодые люди пришли в шок. Мужчина рассмеялся и направил прицел в сторону девушки.
Раздался выстрел. Первая мысль: надо же, как настоящий. А потом крик. Фердинанд вздрогнул.
— Нет! — крикнул его сын и, с силой оттолкнув Мэри Роуз назад, загородил собой любимую, но сам в ту же секунду рухнул на землю. А куртизанка потеряла равновесие и упала.
— Не-е-ет! Нет! Нет!
Кристиан лежал на земле ― пуля попала в него. Август Фердинанд, увидев, что натворил, упал на колени и закричал.
Мэри медленно поднялась и села на колени. Внезапно рука Кристиана вздрогнула, будто бы ища любимую. Он тихо позвал девушку по имени. Клэр подползала к нему и, сев прямо на мокрую, холодную мостовую, приподняла любимого и обняла его.
— Я тут…
— Прости меня… Пожалуйста… — тихо произнёс Кристиан, и по его лицу скользнула слабая улыбка. — Я просто хотел, чтобы ты была счастлива. Но как жаль, что мне не суждено разделить это счастье и эту жизнь с тобой…
— Крисси, хороший мой, любимый, но что ты такое говоришь? Ты поправишься…
— Я люблю тебя… Прошу тебя, не плачь, будь счастлива… Прощай… И обещай мне быть счастливой… Тогда я смогу умереть спокойно….
— Нет! Нет! Что ты?! —Тут до Клэр что-то дошло: — Врача! Пожалуйста, врача!
Но в этот момент рука любимого ослабла в её руке. Кристиан больше не дышал. Сердце замерло навеки. Он ушёл… Навсегда...
Сверкнула молния, она ударила прямёхонько в крышу прекрасного Храма Искусства. Грянул гром, и «Эливагар» охватило пламя. «Реки погибнут в огне» — пророчество сбылось!
Рассказывают, что в пламени пожара лицо Коршуна на полотне озарила победоносная улыбка, а огненные языки лизали раму картины. Говорят, душа несчастного горела в адском пламени, а теперь в нём горело его прекрасное лицо, написанное маслом на холсте, но несчастный актёр был отомщён.
Ночь выдалась очень холодной, порывистый ветер дул всё сильнее, но Коршун не чувствовал этого. Он обнимал надгробный камень, крепко прижимаясь к нему. Юноше казалось, что он переходит в новую жизнь и что сейчас только от него зависит, что оставит здесь, а что заберёт с собой. От слова «жизнь» у парня теплело на сердце. И Эвангелина… она будет с ним в этой жизни, в это Коршун верил так сильно, как никогда раньше.
— Напрасно ты так, — раздался чей-то голос, и актёр вздрогнул, ибо узнал его.