За Барраяр!

– …Благодарю вас за помощь с последним стихотворением, это бесценный дар. Не думал, что буду завершать путь этими словами, но как бы двояко это не звучало, не найти более точной и емкой формулировки. Не только мой путь уперся в этот тупик и не только ему предстоит здесь остановить свой бег. И если кто-то по ту сторону спросит меня: «За что ты оказался здесь?» – я отвечу. За Барраяр.

 

 

 

Запах паленой плоти повис в воздухе, странно смешиваясь с благовониями. Одурь стекала с разума и тела медленно, как болотная жижа. Руку рвало болью. Ничего, уже совсем недолго терпеть. Пока они смотрят только на экран и Кайсара, их растерянность – его секунды. Еще. Еще. Еще. Тело еще медлительно, но зрение стало четким.

 

Хоть бы этого не видела Вивьен. Но раз они ее не взяли и не притащили к нему посмеяться – она у друзей, и о ней позаботятся. О них с дочкой.

 

 Вот оно! Охранник почувствовал запах и наклонился оттащить идиота-барраярца от свечи или свечу от него – нет разницы.

 

Только один шанс. Только одна попытка.

 

Вот!

 

Здоровой рукой Доминик выхватил нейробластер из-за пояса охранника и крутанулся. Он стрелял в ненавистное лицо из страшно неудобного положения сидя.

 

Казалось, что аута хлестнули невидимым кнутом. Тело выгнулось назад, будто готовое сломаться пополам, руки выкрутило за спину, что-то затрещало, короткий и низкий животный крик выплеснулся и замер. Лорд Рейтан, похожий на изломанную куклу, упал на ступени.

 

И тогда Доминик встал. Неуклюже, некрасиво, мучительно – силы снова оставляли его. Он успел посмотреть на Кайсара, и губы шевельнулись, пытаясь повторить «За Барраяр», потому что главное между ними двумя уже было сказано.

 

Семь выстрелов раздалось сразу. Чудовищная боль, которую нельзя терпеть, легко сменилась уютной темнотой, как в детстве перед сном. Доминик успел подумать, что в этой темноте скоро будут видны звезды, звезды будут падать, и он загадает желание.

 

Но уже не успел придумать, какое именно.

 

По экрану все еще растекались буреющими красными пятнами последние слова Дани – “За Барраяр”.

 

***

 

Страшно получить пулю в спину. Страшно идти по окраинам Форбарр-Султаны ночью. Страшно вести кар, когда пульт двоится перед глазами. Еще страшнее знать, что сейчас умрешь. Тебе точно остались минуты, и в твоих руках кинжал, которым ты сам закончишь отсчет.

 

Кайсар раздвинул полы одежды и поднес кинжал к животу, острием к себе, двумя руками, чтобы не выпал раньше времени. Один надрез слева направо… никто не просит по рукоять, можно обозначить. Дани помедлил и вонзил его на выдохе. Он смотрел на экран перед собой и видел, как падает вниз по ступеням тело Рейтана, потом дернулся навстречу встающему Доминику, будто мог закрыть его собой. Лезвие вошло наполовину.

 

Айе ждал, пока доктор совершит ритуальный жест. Происходившее на экране было еще сильней похоже на сон. «Ты никогда этого себе не простишь…» Спуская курок, Айе жалел, что в дротикомете не было второго заряда.

 

Боль заставила согнуться, и за нею Кайсар не почувствовал слабого укола в шею. А потом стало легче.

 

Экран погас. Айе бросился на колени, чтобы подхватить тело. Проклятые обычаи… когда ты наблюдаешь, как замедляется пульс, когда знаешь, что человека можно спасти. И нельзя. Если бы в этом была только воля Рейтана! Но Айе хорошо понимал, что Дани сам не позволил бы этого позора.

 

***

 

Николас запретил Вивьен смотреть запись случившегося, запретил кому-либо показывать ей эту запись. Он умел говорить так, что его начинали побаиваться – обарраярился, как мысленно называл это сам.

 

Их маленькая странно прибившаяся друг к другу семья – Ксав, Николас, Вивьен, Алиса, Рик, Скай с Китти, Дэниэл, Кабир с сыном – поминала Доминика и Дани вместе, отпивая из кружки по кругу.Ради Вивьен в кружку налили яблочный сок с корицей; у Алисы, правда, была фляжка. С третьего прохода кружки по кругу боль стала выплескиваться в словах и слезах, помянули – как без этого – и Фалькона, и впервые плакала даже Алиса.

 

Собака Ская и кошка Николаса спали вместе под столом – кошка свернулась под собачьим животом.

 

– Я не барраярец, – сказал Николас чуть позже, сидя на кровати возле Вивьен. Ее удалось уложить, но она не спала вторую ночь. – Но я обещал другу позаботиться о тебе и твоем ребенке. И принесу любую барраярскую клятву, что сделаю это. Я заберу тебя на Бету, чтобы ты была в безопасности.

 

«Не потому что обещал, конечно. Но… я как Рик, хотя мы не похожи. Есть то, что я просто не могу сказать тебе. Никогда не смогу».

 

Вивьен видела, что этому хорошему человеку трудно, и он стесняется чего-то. Даже сейчас она оставалась леди. Надо быть приятной… в беседе. Даже когда все рвется внутри.

 

– Расскажите мне о своем доме, – попросила она.

 

Николас обрадовался и стал говорить о Бете. Потихоньку – и о жене, и о погибшем сыне.

 

Ксав Форбарра стоял под дверью, слушая их разговор – он боялся, что при неудачном его повороте у девочки случится истерика, и понадобится помощь. Но все было хорошо, насколько вообще могло быть.

 

И как знать… может, у этих двоих что-то и сложится.