За Барраяр!

Мелкая лаборатория по производству клонов, хорошо спрятанная на ничейной планетке, приказала долго жить вместе с домом Фьора, попытавшимся в неудачный момент конкурировать с домом Бхарапутра и воровать у них технологии. Живой материал – двадцать два ребенка от трех месяцев до пятнадцати лет – подкинули миссии «Врачи Галактики»: пусть разбираются с этим детским садом, «Черная дыра» свои деньги получила и на радостях поступила вполне человеколюбиво. Тем более что один из братьев Леди работал в этой миссии.

На самом деле ребенка было двадцать три. Трехлетнего мальчишку забрала сама Леди. Он назвался № 18/2, но сам себе придумал имя Стефан. Леди сказала, что его глаза на чьи-то там похожи. Расспрашивать никто не стал.

…И мир, и война требуют медицины. Мостика между тем и другим. Между жизнью и смертью.

Айе Йенаро программировал йогуртницу. Ремонтник миссии слег в карантин с неопасной, но противной вирусной инфекцией, и йогуртница ощутила свободу. По крайней мере, наполнитель она выдавала только один: лимон пополам с сосновой хвоей, называя это «формула здоровья». Большей гадости, чем эта формула, Айе в жизни не пробовал.

Руслан полюбовался на его страдания, подошел и ударил по верхней панели йогуртницы кулаком. Что-то фыркнуло, булькнуло, затряслось и выдало кофейный йогурт с шоколадными каплями под названием «зимнее утро»”.

– Так лучше?

– Лучше, это хотя бы съедобно. Но твой подход меня пугает.

– Я барраярец, чего ж ты хочешь.

– Ты еще и хирург. И это явно взаимосвязано.

– Кстати о барраярцах. Тебе с какой новости: хорошей или сложной?

– С короткой, – Айе доедал йогурт. Оказалось вкусно.

– Тогда расскажу короткую и сложную по пути к хорошей. Хорошая у нас в третьей палате очнулась, встала и пошла к двери, точнее, пошел. Теперь лежит в фиксаторах на всякий случай.

– Это и было «кстати о барраярцах»? – Айе обрадовался, этот раненый офицер попал к «Врачам Галактики» угрожающе поздно, и еще вчера уверенность в прогнозе была зыбкой, хотя интуиция Руслана говорила, что все хорошо. Айе просидел в палате полночи, убеждаясь, что показания на приборах в пределах нормы.

– И это о барраярцах. И еще то, которое сложное. Алиса написала сообщение примерно такое: «Везем детский сад, готовьтесь принимать, останусь на неделю в гости, чем кормят детей в три года?»

– М-да. Она хоть смирилась, что у ее брата лучший друг отвратительный мутант? Или мне прятаться?

– Простила. Говорит, ты неправильный мутант. Не мутантский. Между прочим, не у одного брата, а у обоих.

Над койкой хорошо зафиксированного пациента, который, по барраярскому фольклору, как известно, в анестезии не нуждался, висела надпись «Ричард Форкаллонер. Сочетанная травма».

– Ну, привет, – Айе сел на край койки Рика. – Фиксаторы сниму, когда пообещаешь больше не вскакивать и не портить работу Руслана. И к нам летит сюрприз. Тебе понравится.

Рик ухмыльнулся и сжал его руку.

На экране шел «Звездный ветер». Наконец-то они посмотрят его вместе.

С портрета на стене на них смотрел доктор Кайсар Дани. Миссия носила его имя, Айе настоял на этом сразу. Он гордился, называя себя его учеником.

На Цетаганде его историю преподносили как трагедию великого ученого, который сошел с ума, входя в глубины знания. Его разработками по восстановлению мозга после серьезных травм пользуются все. Вспоминать эту неоднозначную фигуру не принято, слишком много домыслов, способных опорочить его созвездие и медицинское общество.

В межгалактических медицинских организациях, напротив, он стал символом настоящего врача, для которого нет рас, преступников, своих и чужих.

Есть только пациенты.

Конец