За Барраяр!

– Давай его оставим? – знакомый голос даже шепотом громкий. – Будет у нас доктором.

– Кто пойдет к мутанту-врачу? Доверять ему нельзя. У него будет две цели – уничтожить нас и сбежать к своим.

– Ладно тебе, он маленький, не знает ничего. И не понимает. У него кисель в голове, из клюквы! Отпусти его, смысла нет. Йенаро за ним не придет.

– Жалеешь? Вспомни их леди. Руки после ее опытов помнишь свои? Вырастет, такой же будет. Подумай, стоит ли их жалеть. Мы его дяде подарим, на Зимнепраздник. Сначала руки, потом голову.

Айе и сейчас помнил это чувство. Будто кто то вонзил огромный инъектор и впрыснул ужас. Через мозг по всем сосудам, со скоростью света этот ужас несется к пяткам, утаскивая за собой сердце, печень, селезенку, прожигая вены. Не вдохнуть, не пошевелиться, хочется кричать, и нет воздуха.

Скрипнула дверь, Айе отвернулся к стене и сжался в комок.

Рик сел рядом на матрас и положил руку на плечо.

– Убивать пришел?

– Нет.

– Я слышал.

– Знаю.

Колкий шепот. Больно. Рик морщит лоб и кусает губы. Айе смотрит в стену. Шепот хриплый, почти всхлип.

Рик натягивает на дрожащего пленника одеяло.

– Вы сначала убьете или сначала руки отрежете?

– Сначала убьем.

– Почему это звучит как «спокойной ночи»?

Белая полоса, черная полоса, место, где топтались барраярцы, и все стопталось в серую грязь. Айе дрожит на матрасе, плохо понимая, что вокруг. Вошел пьяный, пнул и потащил за собой. Он свистел что-то и дергал Айе за воротник, придушивая. Во дворе горел костер. Пьяный заставил Айе встать на четвереньки и громко смеялся, что так клеймят овец. Горячая палка оставляла ожоги, Айе дергался и кричал, но вырваться сил не было.

– Сейчас я тебе рожу навсегда разрисую, по-барраярски!

Ткнуть в лицо пленнику горящей палкой он не успел – кто-то оттащил его. Кто-то унес Айе обратно. Кто-то раздевает и мажет ожоги. Пахнет маслом. Больно. Айе слабо отбивается.

– Тише. Завтра на рассвете.

– Убьют... да?

– Уйдем. С тобой. Провожу до ваших. Только скажи, к кому. Чтоб меня не убили.

– Скажу... к бетанцу.

Темнота. До рассвета.

Еще картинка, совсем фантастическая. Рик пробирается во впадину, вот он раскидал еловые ветки и стащил кусок брезента с цетского кара. Стандартный Снежный Барс, двери облиты зеленой краской, на боку вмятина. Айе кое-как забрался в пассажирское кресло и пристегнулся.

Рик с восторгом поворачивал рычаги и нажимал кнопки, потом вставил карту в пульт управления до хруста. На карте проступало полустертое имя, что-то на Э.

– Люблю летать, – говорил Рик, наблюдая, как отсчитываются секунды до взлета. – Брат не разрешает часто, говорит, засекут. А когда мы вашего генерала через реку как козла гнали, тоже я был за штурвалом. Но тогда первый раз и криво, сбежал генерал.

– Я должен посочувствовать?

– Прости. Держись!

– Да куда я денусь, тут ремень! – Айе залез в карман неудобной барраярской куртки в поисках пакета, но дикари такого не держали. Зато наткнулся на сверток.

– Подожди. Что это?

– Мед. В сотах. Можешь полизать, он сладкущий, но поддержит в дороге хорошо. Только заверни потом, а то уже испачкался.

Айе лизнул край желто-коричневого куска – слаще сахара. Правда, чуть не подавился. Рик взлетал вертикально, без разгона и таким рывком, будто на хвосте полк солдат. Айе не раз подумал, что в плену его могли убить быстро, а здесь он двадцать раз умрет от страха и только на двадцать первый разобьется. Потом устал думать и вцепился зубами в мед, чтобы не стучали…

В палате Айе предложил безопасникам сесть, сел на кровать сам. За дружелюбными взглядами пряталось желание дать свидетелю пинка. Правильно. Ползти улитке можно только по склону Фудзи. А если она нужна безопасникам – то и полетит.

– Вы хотели узнать о банде аборигенов. Простите, подробностей мало. Меня привезли на базу и заперли. Я спал на матрасе, в комнате без окон. Когда кто-то приходил – надевал маску. Если выводили меня – завязывали глаза. Допрашивали, но вопросы задавали о базах и отрядах, я не знал ничего, поэтому много били. От злости.

К середине разговора Айе страдальчески прикрыл глаза и откинулся на подушки.

– Если я вспомню что-то, обязательно сообщу вам.

– Выздоравливайте, гем Йенаро, – буркнул старший сбшник. Незаданные вопросы бурлили в нем, как дрожжи в пиве.

Дождавшись, когда они уйдут, Айе сполз с кровати и пошел к доктору. В голове звенело, но трофейный мед хотелось доесть. И дать согласие на работу с этим Русланом.

***

Доминик нервничал с каждым часом больше. Уже почти сутки комм доктора на вызовы не реагировал. Дежурный в госпитале отвечал, что доктор Дани в токсикологической реанимации, когда освободится, неясно, он готов записать для него сообщение. Сообщений этих было уже не меньше двенадцати.