Страница 26 из 67
– Давай его оставим? – знакомый голос даже шепотом громкий. – Будет у нас доктором.
– Кто пойдет к мутанту-врачу? Доверять ему нельзя. У него будет две цели – уничтожить нас и сбежать к своим.
– Ладно тебе, он маленький, не знает ничего. И не понимает. У него кисель в голове, из клюквы! Отпусти его, смысла нет. Йенаро за ним не придет.
– Жалеешь? Вспомни их леди. Руки после ее опытов помнишь свои? Вырастет, такой же будет. Подумай, стоит ли их жалеть. Мы его дяде подарим, на Зимнепраздник. Сначала руки, потом голову.
Айе и сейчас помнил это чувство. Будто кто то вонзил огромный инъектор и впрыснул ужас. Через мозг по всем сосудам, со скоростью света этот ужас несется к пяткам, утаскивая за собой сердце, печень, селезенку, прожигая вены. Не вдохнуть, не пошевелиться, хочется кричать, и нет воздуха.
Скрипнула дверь, Айе отвернулся к стене и сжался в комок.
Рик сел рядом на матрас и положил руку на плечо.
– Убивать пришел?
– Нет.
– Я слышал.
– Знаю.
Колкий шепот. Больно. Рик морщит лоб и кусает губы. Айе смотрит в стену. Шепот хриплый, почти всхлип.
Рик натягивает на дрожащего пленника одеяло.
– Вы сначала убьете или сначала руки отрежете?
– Сначала убьем.
– Почему это звучит как «спокойной ночи»?
Белая полоса, черная полоса, место, где топтались барраярцы, и все стопталось в серую грязь. Айе дрожит на матрасе, плохо понимая, что вокруг. Вошел пьяный, пнул и потащил за собой. Он свистел что-то и дергал Айе за воротник, придушивая. Во дворе горел костер. Пьяный заставил Айе встать на четвереньки и громко смеялся, что так клеймят овец. Горячая палка оставляла ожоги, Айе дергался и кричал, но вырваться сил не было.
– Сейчас я тебе рожу навсегда разрисую, по-барраярски!
Ткнуть в лицо пленнику горящей палкой он не успел – кто-то оттащил его. Кто-то унес Айе обратно. Кто-то раздевает и мажет ожоги. Пахнет маслом. Больно. Айе слабо отбивается.
– Тише. Завтра на рассвете.
– Убьют... да?
– Уйдем. С тобой. Провожу до ваших. Только скажи, к кому. Чтоб меня не убили.
– Скажу... к бетанцу.
Темнота. До рассвета.
Еще картинка, совсем фантастическая. Рик пробирается во впадину, вот он раскидал еловые ветки и стащил кусок брезента с цетского кара. Стандартный Снежный Барс, двери облиты зеленой краской, на боку вмятина. Айе кое-как забрался в пассажирское кресло и пристегнулся.
Рик с восторгом поворачивал рычаги и нажимал кнопки, потом вставил карту в пульт управления до хруста. На карте проступало полустертое имя, что-то на Э.
– Люблю летать, – говорил Рик, наблюдая, как отсчитываются секунды до взлета. – Брат не разрешает часто, говорит, засекут. А когда мы вашего генерала через реку как козла гнали, тоже я был за штурвалом. Но тогда первый раз и криво, сбежал генерал.
– Я должен посочувствовать?
– Прости. Держись!
– Да куда я денусь, тут ремень! – Айе залез в карман неудобной барраярской куртки в поисках пакета, но дикари такого не держали. Зато наткнулся на сверток.
– Подожди. Что это?
– Мед. В сотах. Можешь полизать, он сладкущий, но поддержит в дороге хорошо. Только заверни потом, а то уже испачкался.
Айе лизнул край желто-коричневого куска – слаще сахара. Правда, чуть не подавился. Рик взлетал вертикально, без разгона и таким рывком, будто на хвосте полк солдат. Айе не раз подумал, что в плену его могли убить быстро, а здесь он двадцать раз умрет от страха и только на двадцать первый разобьется. Потом устал думать и вцепился зубами в мед, чтобы не стучали…
В палате Айе предложил безопасникам сесть, сел на кровать сам. За дружелюбными взглядами пряталось желание дать свидетелю пинка. Правильно. Ползти улитке можно только по склону Фудзи. А если она нужна безопасникам – то и полетит.
– Вы хотели узнать о банде аборигенов. Простите, подробностей мало. Меня привезли на базу и заперли. Я спал на матрасе, в комнате без окон. Когда кто-то приходил – надевал маску. Если выводили меня – завязывали глаза. Допрашивали, но вопросы задавали о базах и отрядах, я не знал ничего, поэтому много били. От злости.
К середине разговора Айе страдальчески прикрыл глаза и откинулся на подушки.
– Если я вспомню что-то, обязательно сообщу вам.
– Выздоравливайте, гем Йенаро, – буркнул старший сбшник. Незаданные вопросы бурлили в нем, как дрожжи в пиве.
Дождавшись, когда они уйдут, Айе сполз с кровати и пошел к доктору. В голове звенело, но трофейный мед хотелось доесть. И дать согласие на работу с этим Русланом.
***
Доминик нервничал с каждым часом больше. Уже почти сутки комм доктора на вызовы не реагировал. Дежурный в госпитале отвечал, что доктор Дани в токсикологической реанимации, когда освободится, неясно, он готов записать для него сообщение. Сообщений этих было уже не меньше двенадцати.