За Барраяр!

Айе поправил налипшие мальчику на лоб волосы, тот ухитрился извернуться и поцеловать ладонь. Потянулся за ней дальше, когда удивленный посетитель отдернул руку, но фиксаторы не пустили.

– Тебе больше не нужны таблетки. И больно не будет. Осталось потерпеть, пока вылечат... от яда.

– А вы кто... новый хозяин?

– Нет. Ты человек. У тебя нет хозяев. Я помощник врача.

Айе сел на табурет рядом, долго стоять ему было еще тяжело. Мальчик растерянно его осматривал, пытаясь понять сказанное. Глаза с красными прожилками, сморщенный лоб… трудно побороть внутри брезгливую жалость к таким полуживотным, но будущего врача она не достойна.

Айе заставил себя протянуть руку и продолжить поглаживать нового знакомого по волосам, того это почему-то успокаивало. Доктор Дани может получить любые препараты, любую информацию, у него столько новейшего оборудования, зачем калечить аборигенов? А разве сам ты совсем недавно не считал, что они дикари, недалеко ушедшие от подопытных обезьян, просто выступал против опытов на живых существах крупнее инфузории?

Когда вошел доктор, Айе подскочил по стойке смирно, как будто делал что-то противозаконное. Как дурак. И сам схватился за поручень кровати – ребра ломаные такое не прощают – и пациента напугал. Мальчик снова задергался, зажмурил глаза и вжался в матрас.

– Ваша тяга к коллективизму так велика, что тяжело страдать в одиночестве?

– Скучно, – простонал Айе и невежливо опустился обратно на стул.

– Поверьте, если скучно вам, не значит, что скучно здесь. Я бы не рекомендовал....

– А он успокаивается, если его гладишь, – Айе пошел в нападение. Перебивать старших нельзя, но можно сказать, что был контуженный. Оставлять это маленькое запуганное существо – как выбросить котенка из окна. Есть, конечно, шанс, что приземлится на лапы, но ты-то сукой останешься.

– Вас заботит состояние Руслана? Стабильно средней тяжести.

– Что с ним?

– Интоксикация вследствие длительного употребления пентациклического антидепрессанта, который, как теперь доказано, вызывает у аборигенов быстро формирующуюся зависимость и помимо седативного эффекта вызывает сексуальное возбуждение.

Айе помрачнел. Мальчик, увидев доктора, начал снова песню про таблетку, но Дани не реагировал.

– Вы проверяли наши лекарства на местных жителях?

– А вы предлагаете мне лечить их настоем родной земли из-под порога и… горчицей в чулках?

– Кем... простите?

Айе представил, как в клинике открывают отделение, в котором к больным для лечения приходит красивая аборигенка в шелковом белье.

– Местная приправа, порядком едкая. – Доктор пробежался взглядом по приборам, потом шагнул к Айе почти вплотную.

– Мед из вашего кармана я забрал, потеки вытер. Когда с вами будут говорить о том, как вы провели последние дни, лучше об этом не упоминайте – не поймут. «Полз по лесу куда глаза глядят, вырвавшись от пьяных дикарей» – лучшая стратегия.

Следующая фраза и облик прекрасной Горчицы выветрились. Айе открыл рот, потом закрыл и кивнул.

– Если хотите помочь ему восстановиться, можете приходить. Говорите с ним, возможно, скоро можно будет снять фиксацию и перейти к восстановлению пострадавших нейронов. Работать будем по схеме криоамнезии, соратник в разработке новых внутримозговых связей ему понадобится. Но учтите сразу – это не игрушки, в которые запускают руку от скуки.

Айе кивнул еще раз.

– Я не смогу присутствовать на вашем разговоре со службой безопасности города, надеюсь, пожелания мои учтете. Открытие исследовательского центра леди Латики – мероприятие скучное, но повесить на шею женщине двадцать пять граммов золота мне придется по должности.

– Двадцать пять граммов? Орден двойного дракона?

– Вы помните их по весу?

– Нет. Просто он самый большой из всех госнаград, а у дяди их два.

– Замечательно… вот будете хорошо учиться, и у вас будет.

Айе встряхнулся заявить, что ордена за учебу не дают, но увидел, как к двери палаты подходят знакомые безопасники. Теперь от них не отвертишься – можешь шевелить ногами, так язык тоже зашевелится.

Чтобы не потревожили мальчика Руслана, Айе вышел навстречу безопасникам.

– Вы готовы уделить нам время? Это важно для расследования.

– Да, конечно. Можно вернуться в мою палату? Мне тяжело стоять долго.

Безопасники, не отставая, пошли следом. Айе тащился по коридору, изображая полуживого страдальца, заглядывал по дороге в каждое окно и читал заголовки всех электронных стендов с правилами здорового образа жизни. История, которая с ним приключилась, была похожа на пьяную байку. Он не мог придумать, что из этого и как сказать. Оставалось еще шагов пятьдесят на подумать.

…Картинки из памяти заставляют ежиться и втягивать голову в плечи. Тело помнит удар, во всех красках – вкус крови, запах вина, ожог от снега пополам с песком.

Барраярец был краснолицый, коренастый, с узловатыми пальцами. Он волок по коридору, выворачивая руку. Ему нравилось чувствовать, как пленник дрожит от боли, а связки натягиваются, в мгновении от перелома.