Страница 15 из 67
– Уходи.
Доминик развернулся и вышел, не поклонившись. Теперь он понял, что отступление лорда напомнило ему улитку, которая, получив пальцем по носу, втягивается в домик. Двери бесшумно съехались, гемы с плазмотронами сошлись, скрывая в комнате-раковине шелкового слизняка.
***
Церемонию проводили в резиденции сатрап-губернатора, бывшем императорском дворце Форбарра. Зал, привычный к парадным приемам, теперь был украшен светящимися гирляндами цветов вместо свечей и ламп. Желтоватые, зеленые, как огоньки на болоте. Борис Фортугаров шептал, что леди Латика специально создавала растения-светляки для губернатора.
Штандарты и портреты императора заменили чужими знаменами. Вивьен удивленно разглядывала стены, теперь было непонятно, чьи это гербы, для чего по серебряному полю летит синяя птица? Белые треугольники по черному полю – как зубы.
У графа Фортугарова была влажная и дряблая ладонь, будто он натянул тонкие перчатки на два размера больше. Из-за тяжелого платья, украшений и прически Вивьен чувствовала себя лошадью в хомуте. Голову оттягивало назад тремя этажами волос, кружев и жемчуга, и, в отличие от шлейфа, эту фату за ней никто не нес. Дорожка между двумя стенами приглашенных была узкой, левый ряд можно задеть плечом. Со стороны Фортугарова толпились барраярцы – странно было видеть вперемешку форов и слуг. Вивьен чувствовала, как лепестки роз, украшавшие ее плечи, касаются мундиров вытянувшихся гем-лордов. Раскрашенные лица и живые глаза, как будто кто-то выглядывает из-за мозаики.
Кто же нашел такую маршевую музыку? Под нее хочется тянуть носок и отмахивать рукой. Сквозь россыпи риса, лепестков роз и монет – левой, левой, раз-два-три! И букет вместо ружья. Сзади так же в ногу топают четыре пары мальчиков, несущих шлейф. Одуряюще пахнет сладким, приторным, как дешевые духи, мертвые цветы, мертвый свет, мертвый запах. Запах пота от графа Фортугарова и взволнованной толпы, запах гем-грима с полусотни лиц. Вивьен сглотнула ком в горле.
Доминик впереди кажется таким маленьким, живым между двумя монументами. «Зачем ты решил встретиться среди этих памятников, лучше бы в парке погуляли». Так бы и сказать ему. Будто пришла на встречу, и никого нет – только белые мраморные фигуры в парке. Толпа кажется морем – вот волны расступились, но они дрожат, дышат, сойдутся, и ты захлебнешься, не добравшись до цели. Хочется бежать, пока не уткнешься в жесткую ткань синего с серебром мундира. Не услышишь, как бьется под ним живое сердце. Как говорил отец... Ви, отставить истерику! Левой, левой, раз, два, три…
Кайсар Дани порвал цепочку брелка и теперь усилием воли заставлял себя стоять ровно. Лорд Рейтан простер руки над головами Форратьера и его будущей жены, а потом потребовал от Доминика достать меч из ножен. Старый меч Влада Форбарры, снятый со стены в тронном зале, плашмя коснулся головы новобрачного и его жены. Кажется, это другой обычай, вовсе не связанный с браком, но поправлять сатрап-губернатора после того, как сам его просил о церемонии, глупо. Лорд Рейтан наслаждается спектаклем, где ему отведена роль бога.
– Ваш пожизненный контракт на генетический материал признан удовлетворяющим потребности общества барраярской сатрапии и полезным для дальнейшего улучшения расы форов...
Дани не видел лица, но даже плечи Доминика говорили, как он ценит торжественную речь сатрап-губернатора.
Сбылась мечта о сверхчеловеке. Юным богам нужны эти сатрапии, чтобы наиграться. Трудно быть богом в толпе, а здесь ты единственное совершенство.
За мыслями Дани едва не пропустил момент, когда надо подавать кольца. Доминик чуть не уронил оба на пол. Лорд Рейтан объявил, что по его воле и при свидетельстве двоих он оставляет запись о свершившемся и нерасторжимом впредь договоре. Правда, подняться с колен Форратьерам пока не предложил. Какая живая мимика, неужели ему это нравится? Этот примитивный спектакль по мотивам барраярской истории и цетагандийских мифов о ней?
Все опустили взгляд, и только Доминик и девочка рядом с ним смотрят в глаза сатрап-губернатора. Не понимают. Какой просчет – обойтись без таблички «трепетать от благоговейного ужаса здесь». Дани сам давно уже не смотрел в пол, но не замечал этого. Он почему то представлял, как лорд Рейтан в барраярской форме лежит прикованный орлами генерала к кровати и отвечает на вопросы анкеты ВКС. Здесь он был бы жалок. Еще одна мысль кольнула сознание. Генетики ошиблись. Бог – это не совершенная картинка, не церемония, не абсолютная власть. Это творец. Создатель в смысле недоступном человеку, объявившему себя абсолютом. Если бы аут-лорды создавали вселенную, их звезды светили бы только избранным.
***
Церемония приближалась к концу. Доминик слушал речь сатрап-губернатора и был так напряжен, что, казалось, немного – и начнет искрить. Он не взорвался, только потому, что Вивьен держала за руку и тайно рисовала пальцем солнце на его ладони.
В спальне горело множество свечей в виде роз, их восковые лепестки, красные и белые, плавились и стекали, странно искажая очертания цветка. Пахло розовым маслом, дождем и чуть-чуть – той тонкой пылью, которая взлетает в воздух, когда вынимают из сундуков старинные кружева.
Доминик приоткрыл окно, и запах дождя стал сильнее, а тени на стене затанцевали в колеблющемся свете. Вивьен свернулась клубочком в большой кровати под балдахином и привычно заплела косу на ночь – мать объясняла ей, что так волосы будут лежать утром правильно, как у леди. Не помогало, но она все равно заплетала. Детская косичка странно контрастировала с кружевным ночным одеянием, на котором отблескивал жемчуг.