Страница 93 из 110
Когда я сел на своё место, Ильский сделал вид, что страшно недоволен моим выступлением, и сурово отчитал меня. Я подыграл ему, изобразив сначала удивление, а потом – ужас от содеянного и запоздалое раскаяние. Было заметно, как Штолле с интересом поглядывает в нашу сторону.
Иван Иванович Гедеонов посмотрел в свои бумаги, обвёл взглядом зал и спросил звучным баритоном:
– Стороны закончили опрос свидетелей?
– Да, Ваша честь, – встал Ильский.
– Да, Ваша честь, – откликнулся Штолле.
– Переходим к прениям. Ваше слово, господин прокурор.
Штолле, не торопясь, встал и со значением, словно раздумывая, направился в центр зала.
– Высокий суд, господа присяжные заседатели и уважаемая публика, – приступил он к своей заключительной речи. – Обвинение убедительно доказало, что у обвиняемой было два серьёзных мотива желать смерти своего мужа: первый – немедленное получение наследства и свободная жизнь в достатке, второй – невозможность иметь детей в браке и, как следствие – резкое ухудшение отношений между супругами.
Решив посеять сомнение в наших умах, защита предприняла попытку скомпрометировать свидетелей, для чего выдумала обстоятельства, очерняющие всех – обратите внимание – всех свидетелей обвинения! Один, видите ли, недосмотрел, другой подслушивал, третий желал насолить бедной госпоже Олениной. А ведь среди них есть почтенные и уважаемые люди. Такие же, как те, что сидят здесь, – Штолле обвёл присутствующих широким жестом.
– Должны ли мы верить тому, что абсолютно все свидетели обвинения недобросовестно давали показания? – с выверенным пафосом вопросил он зал. – Разумеется, нет. Господин Носков давно работает в аптеке, и до сегодняшнего дня он не вызывал нареканий. Доктор Рейль имеет репутацию заслуженного врача, и пациенты ценят его труды. Обвинять же Никиту Сергеевича Смородина в сговоре с кузеном покойного – Константином Андреевичем просто смешно! Никто из них не заставлял обвиняемую поднести мужу злополучный порошок. Она вызвалась са-ма (последнее слово Штолле произнёс по слогам, словно желая, чтобы каждая буква отпечаталась в сознании слушателей).
Молодой человек, выступавший до меня (и опять по мне скользнул его холодный взгляд), намеренно сделал ошибки в своих рассуждениях, чтобы мы все поверили, что в сложившейся ситуации есть место случайностям. Но давайте обратимся к сухой логике.
Первое. Он упустил из виду роковое письмо, которое обвиняемая побоялась показать прислуге и доктору Рейлю. Странно, не правда ли? На самом деле, она сообщила о нём, только когда поняла, что скрыть его невозможно, – слуги запомнили приход посыльного! А ведь именно после этой записки Павла Сергеевича хватил смертельный удар. Вывод прост: эти слова должны были довершить начатое – свести мужа в могилу. Запомните: отсылка письма не может быть случайностью. А почему? Да потому, что отправлено было заранее. То есть, убийца знал, когда состоится ужин, когда Оленину подменят лекарство, и когда лучше всего добить несчастного утром следующего дня. Этот план не спишешь на случайность! – Прокурор погрозил залу пальцем.
Второе. Обвиняемая собственноручно дала порошок мужу. Мы с вами, как разумные люди, (тут Штолле даже приосанился), конечно же, не купимся на сказки об ошибке провизора, а зададимся вопросом: кто мог подменить порошок? И придём к единственно верному выводу: его мог подменить только тот, кто его принёс. Только Татьяна Юрьевна Оленина могла это сделать, поскольку остальные гости и слуги в то время находились в столовой или поблизости.
Третье. Непропорциональная концентрация успокоительного в стакане покойного. Кто мог увеличить порцию порошка? Ответ будет прежний: тот, кто его принёс. Это же очевидно. – Штолле раскинул руки в стороны.
Конечно, наши уважаемые адвокаты будут настаивать на том, что количество доз свидетельствует, будто госпожа Оленина взяла именно желудочный порошок. – Обвинитель выразительно помолчал, доводя атмосферу до точки кипения, и разразился оглушительным выводом: – Но вы забыли, что обвиняемая иногда сама покупала лекарства в аптеке, и ей ничего не стоило припрятать некоторые дозы хлоралгидрата натрия. Подготовить заветный пакетик было лишь делом техники.
Штолле громко вздохнул.
– Господа присяжные заседатели. Призываю вас не поддаваться на ловкие манипуляции адвокатов. Господин Носков точно отпускал лекарства, он и помыслить не мог, что кто-то соберётся ими травить родных. («Господин Носков» горячо закивал в ответ на эти слова, отчего кончики его прекрасных усов обиженно задрожали.)
– Доктор Рейль честно поставил диагноз и предупредил полицию об опасной дозе успокоительного в стакане. Но злоумышленница давно лелеяла свой план, предприняв две попытки убийства, из которых вторая, к сожалению, удалась.
Это вовсе не такое сложное дело, – задумчиво продолжал обвинитель, – как нас хочет убедить защита. Госпожа Оленина задумала убить супруга и осуществила свой план. И всё-таки она не была профессиональной убийцей. Она была женщиной, которая продумала детали плана в меру своих способностей, поэтому и наделала, в конце концов, ошибок. Ей бы ухаживать за мужем, беречь его, а она возомнила себя маркизой де Бренвилье*…