Страница 57 из 110
Ещё пять дней назад мне казалось почти невозможным успеть подготовиться к суду над Олениной и выстроить убедительную линию защиты. Представьте мои ощущения, когда до рокового дня оставались только суббота и воскресенье! Пётр Евсеевич Ильский, похоже, относился к своей работе философски, а может, просто жил согласно девизу, который так любит повторять граф Толстой: «Делай, что должно, и будь, что будет»*. Я же никогда не чувствовал себя фаталистом, поэтому вы поймёте моё неумолимо нарастающее к понедельнику волнение.
Полный тёзка нашего графа-писателя Измайлов обладал удивительной способностью в ожидании кульминации событий становиться всё более хладнокровным и рассудительным. В этом он был полной противоположностью мне – человеку с нормальным темпераментом. Однако он сумел слегка приободрить меня, заявив, что мы не будем искать ветра в поле, а найдём и выдвинем против свидетелей обвинения своих очевидцев. Лев Николаевич заявил, что первым в нашем списке будет Клим Колосов, которого мы сможем допросить, если показания Марфы в интерпретации Штолле навредят Татьяне Юрьевне.
– Вы считаете, что можно просто обернуть свидетельство Клима в нашу пользу? – уточнил я.
– Конечно! – усмехнулся Измайлов. – Это же ваша с Ильским работа.
Такой поворот мне не понравился, но я промолчал, потому что, в конце концов, это был пусть и мизерный, но шанс, помочь Олениной. Повестками в суд Пётр Евсеевич нас обеспечил, а вписывать фамилии в пустые строки – дело нехитрое.
Марфа Колосова
Дверь в квартиру на Николаевской восемнадцать открыла Марфа и уставилась на нас, ничуть не скрывая своего неудовольствия. Казалось, мы вернулись в прошлое: Колосова так и осталась в нелепой наколке на голове и в той же самой одежде, что и несколько дней назад; так же плотно был сжат упрямый рот.
– Помнишь нас, голубушка? – вопросил мой друг утвердительно. (Не знаю, как это ему удаётся, но на такую интонацию существует только один ответ – «Да»).
– Помню, как же. Доброго здоровья, господа, – очнулась Марфа, – и выдала реплику из прошлого: – Никого из господ нет дома.
– А нам нужен твой муж, Клим. У нас к нему разговор и повестка в суд.
Тут Колосова сильно разволновалась и попыталась оградить своего супруга от влияния таких страшных людей, как мы с Измайловым:
– Что же вы пугаете, господа?.. Константин Андреевич приказал никого из посторонних в дом не пускать.
– Молчать! – гаркнул Лев Николаевич так, что экономка отшатнулась. – Мы не посторонние, а представители судебных властей, ясно? А может, ты укрываешь мужа, как разбойника или убийцу? – Колосова только помотала головой, с видом человека, очутившегося в кошмарном сне. Она походила на марионетку, у которой обрезали нити. – Константин Андреевич не хозяин здесь, а временный опекун, разумеешь? Когда Татьяна Юрьевна вернётся, она спросит у него отчёт за каждую копейку, потраченную в её отсутствие.
Разбитая наголову Марфа не могла прийти в себя; больше всего её потряс не вызов мужа в суд, а то, что у любимого ею Константина Андреевича будут требовать отчёта. Она попыталась заискивающе перехватить взгляд Измайлова и осторожно произнесла:
– А она точно вернётся?..
– Она обязательно вернётся! – рявкнул я, жутко раздражённый канителью, которую опять развела вредная баба. – Зови, не мешкая!
– Кли-имушка! – заблажила она неожиданно тонким пронзительным голосом, отчего тени от свечи задрожали на тёмных стенах. – Кли-им! До тебя пришли!
Колосов осторожно появился из-за двери, и мне почудилось, что он слегка облысел со времени нашей последней встречи. Он с поклоном подошёл вплотную, уставившись на наши подбородки, и тут я заметил, что в коридор вбежала Китти. Мне подумалось, что она или выросла с понедельника, или ранее на кровати показалась мне меньше. Вероятно, в отсутствие хозяйки Китти ощущала себя полноправной главой дома: она неторопливо приблизилась к нам, неся пушистый хвост торжественно, как полковое знамя, оглядела нас, поведя рысиными кисточками на ушах, и вдруг прошла совсем рядом с ногами, нежно, но крепко прижимаясь меховым боком. От такого неприкрытого доверия у меня невольно потеплело на душе: возможно, кошка почувствовала, что мы – настоящие друзья её любимой Татьяны Юрьевны.
Лев Николаевич, в отличие от меня, не терял времени даром:
– Принеси-ка прибор, Клим: перо и чернильницу. Так. Теперь распишись в получении повестки – вот здесь. А сейчас слушай: в понедельник ты обязан явиться в суд вместе с Марфой, – она знает и место, и время. Неявка повлечёт за собой административную ответственность!
Думаю, что даже не грозный тон, которым это было сказано, а непонятные слова «административная ответственность» оглушили супругов Колосовых. Клим молча забрал у жены подсвечник, а та причитала, не в силах справиться с обрушившимися на её голову несчастьями:
– Как же мы дом-то бросим, что Константину Андреевичу скажем?
– Встретитесь с Константином Андреевичем там же, в суде, и скажете, что оставили квартиру на попечение Китти, а она позаботится о жилище до вашего возвращения, – «успокоил» её Измайлов.
Я невольно взглянул на кошку, чей довольный вид, казалось, говорил: «Не извольте беспокоиться, – судитесь, сколько нужно».