Страница 9 из 22
— И поэтому топил?
— Топ-и-и-ил? Значит, держался за тебя, лапал?
— Отстань, Мэйр, — Алане надоело выслушивать подобные глупости, и она попыталась столкнуть жрицу с себя. Та позволила девушке перевернуться и снова ее оседлала, разглядывая раскрасневшееся лицо. Светлые волосы красиво разметались по покрывалу.
— А если бы он тебя так оседлал?
— Ты совсем тронулась! — воскликнула жрица, но все ее тело вдруг объяла слабость. Он ведь действительно трогал ее, когда топил. А что, если бы он взял ее перед тем, как убить? Может, поэтом он смотрел на нее так… Алана запуталась. О, во взгляде жреца много было. Настороженность, усталость, опасность, а еще – интерес, такой обыкновенный мужской интерес.
Мэйрин склонилась над девушкой, сжала ее лицо ладонями, и поцеловала – горячо, страстно. Алана закрыла глаза и приглушенно застонала. Неправильно все это, противоестественно… Но почему же ей кажется, что вместо изящных рук Мэйр ее гладят другие руки – с обломанными ногтями, покрытые черной порослью? Почему кровь стала такой горячей, отчего внизу живота пульсирует? Черное облако волос Мэйрин окутало Алану, она выгнулась, когда девятнадцатая укусила ее за сосок и тотчас загладила вину, облизнув.
— Развлечемся, красавица?
Алана вздрогнула, как наяву услышав мужской тягучий голос. Да что же это такое творится? Что она творит? Мэйрин делала с ней что-то невообразимое: причиняла боль, нажимая на ссадины, сдавливая зашитую рану на бедре, зализывая синяки, будто от этого они исчезнут.
Боль напоминала о нем.
Девушка зашипела сквозь зубы, когда подруга слишком сильно прихватила ее кожу при укусе. «Решим дело миром? — сказал он тогда и еще: — Пыхтим не по тому поводу» … Не потому… поводу… Мэйрин устроилась между ее ног, коснулась кончиком языка сосредоточия женственности, и впилась в нежную кожу бедер Аланы ногтями. Сочетание боли и острого удовольствия заставило жрицу вскрикнуть. Избитое усталое тело, наскоро омытое послушницами, стало легким и горячим.
Мэйрин начала водить языком с большим нажимом. Трепеща, Алана думала о проклятом жреце. Как он посмел просочиться в ее мысли? Да еще и таким… ужасно… неправильным… образом…
— Хватит! — выдохнула она, чувствуя, что скоро совсем потеряет самообладание.
Мэйр хмыкнула и ввела в нее палец, растягивая плоть. Алана снова закрыла глаза и резко дернулась. Он пытался ее душить, сцепив руки на шее, и глаза у него горели чисто звериной жаждой. Или… похотью? Девятнадцатая ускорила движения, заставляя подругу метаться и ловить воздух ртом.
Мир взорвался всполохом искр, разлетелся на кусочки. Алана с трудом возвращалась в себя, тогда как Мэйрин продолжала массировать ее тело, втирая мазь. Как будто… ничего и не было. Алана толком ничего не видела, еще не понимая, как могла такое позволить и почему в ее мысли пробрался темный.
— Тебе лучше? — как ни в чем не бывало, спросила девятнадцатая.
— Как ты меня… достала…
— О да, достала. Ты так кричала, — раздвинула красивые губы в улыбке Мэйрин.
— Этого больше не будет, понятно?
— Не волнуйся, приставать не буду. Ты все равно была не со мной, — с сожалением заключила старшая жрица.
Алана приподнялась на локтях.
— Я ни с кем не была.
— Как же, — вздохнула Мэйрин и потянулась за пледом, чтобы укрыть подругу. — Спи.
Двадцать вторая улеглась, прикрылась, и с подозрением посмотрела на Мэйрин.
— Ты это… не надо больше. Никогда.
— Ты плохая жрица, — опустилась рядом с ней девятнадцатая, — и под мужчину создана.
— Я живу, дабы служить богине, — возразила Алана. — И ты тоже.
Мэйрин прикрыла раскосые глаза.
— Ох, спи уже, праведница.
Какое-то время двадцать вторая еще неловко возилась, выбирая позу, чтобы не соприкасаться с девятнадцатой, а потом рассудила, что вряд ли она попробует сделать нечто подобное еще раз и прижалась к подруге, чтобы было теплее. Так они и заснули.
Наутро Велеис приметила, что из дома двадцать второй вышла девятнадцатая. Встрепанная, заспанная, она откинула черные волосы за спину и грациозно пошла вперед, игнорируя снующих по двору младших послушниц.
«Добралась-таки до Аланы», — подумала она недовольно.
Мэйрин хоть и была по способностям девятнадцатой, но проблем приносила куда больше, чем пользы. Богиня даровала ей ошеломительную красоту и завораживающий по звучанию голос, коими та умело пользовалась. Негодяйка прошествовала по двору к своему дому. Винить распутницу в содеянном нет причин – Алана была раздавлена событиями прошедшего дня и некоторое утешение было кстати. Жрица потрогала лоб, на котором появилось еще больше морщин, шею…
Как донесли жрицы, отправленные за приспешником Дару, он оставил достаточно следов, пока не ступил на вязкую почву болот у Окраины. Искать кого-либо на земле тварей бесполезно, да и опасно. Поэтому жрицы вернулись ни с чем. Велеис сообщила об этом верховной, спросила про двадцать вторую, но право принять решение первая передала ей.
Алана проиграла. Но перед этим она осмелилась спрыгнуть с чужого флута, полагаясь только на удачу, ушла от жреца Дару живой и недурно показала себя в состязании. Было в ней что-то непредсказуемое. Быть может, именно такую жрицу, полагающуюся на везение и умеющую заткнуть страх за пояс, и нужно отправить в королевство?
Вторая жрица не передумала и тогда, когда двадцать вторая, наконец, выползла из дома и направилась в бани. А когда девушка предстала перед Велеис, выбор стал ясным.