Страница 4 из 22
Она собиралась сделать кое-что весьма опасное даже для опытной всадницы. Рискованно, но обида не давала девушке пути назад. Если невозможно получить одобрение Велеис, можно попытаться получить одобрение богини. Боги, как известно, благоволят смелым.
Два флута взмыли в небо следом за ней; на них восседали испытуемые Велеис воительницы. Алана сжала ногами бока флута, и тот, повинуясь, поменял направление. Холодный порывистый воздух жег легкие, кафтан Аланы стал влажным. Скоро станет совсем холодно и руки одеревенеют, потеряют чувствительность.
Флуты внизу уже выделывали фигуры, кувыркаясь в воздухе, выписывая петли, подчиняясь всадницам. А те показывали, что у них хватает мастерства выдержать подобную круговерть и не сверзиться.
Алана привстала, приготовилась, напрягая мышцы. Однако руки дрожали, пальцы так вообще намертво вцепились в седло, а сердце бешено стучало. Страх высоты съедал, заставлял тело наливаться тяжестью и становиться неловким, грузным.
— Даруй мне шанс, светлая Фрит, — прошептала девушка и просвистела команду. Желтый перестал рывками рваться вперед, выровнялся. Алана с трудом разжала пальцы и спрыгнула вниз, прижав руки к телу и выбросив из головы мысли о возможной смерти. Длинный хвост разворачивающегося флута хлестнул ее по плечу.
Окружающий мир стал смазанным пятном.
— Держи ее! — услышала Алана крик двадцать пятой.
Один из флутов летел за ней, вперив янтарно-желтые глазищи и выставив задние лапы. Если он поймает «добычу» до Желтого, ее съедят насмешками. К счастью, любимец Мэйрин успел, ухватил ее когтями. Не будь на жрице плотного корсета, дело бы порезами и синяками не ограничилось.
«Удалось», — подумала двадцать вторая, пока флут нес ее к обрыву и крошечному черному квадрату-проему. Быстро преодолев расстояние, он шумно влетел внутрь, выпустил девушку из когтей на пол и вспорхнул на свой шест.
При ударе об пол Алана здорово ушиблась, но вида не показала. Она встала, забыв о боли, чтобы встретить вторую жрицу поклоном. Слишком назойливо ныли пальцы на правой руке, нехорошо онемел бок, коим она упала на пол загона.
Велеис медленно ступала к ней.
«Смотрит мимо меня, — с досадой подумала Алана. — Сейчас отчитает».
— Ты поступила глупо, двадцать вторая, — процедила рыжая жрица. — Кто дал тебе право самовольно рисковать жизнью? Позабыла, что принадлежишь Фрит? Если еще раз позволишь себе подобную вольность, лишишься меча.
— Я и без того его лишена, — негромко ответила девушка.
Мэйрин, стоявшая у седел, покачала головой, всем своим видом пытаясь показать – «Не спорь, глупая!». Алана молчала, ожидая ответной колкости Велеис. Но рыжая жрица не стала продолжать обмен любезностями.
— Раз тебя так распирает от силы, отправляйся с младшими в ближайшую деревню. Начинается сенокос.
— Я мечница, а не крестьянка.
— Ты противишься моей воле?
Два флута сцепились у лохани с водой, защелкали клювами, встопорщили хохолки на головах. Один был еще мелким, не обрел еще яркого оперения, тогда как другой поражал красотой и размерами. Послушницы, прибирающиеся в загоне, невольно сравнили стычку флутов с противостоянием двух жриц.
Алана с трудом выдержала взгляд опытной Велеис.
— Как пожелаете.
Жрица прошла дальше, начала что-то говорить послушницам, разглядывать флутов, как будто ничего и не случилось. Алана отвернулась от нее, стала стягивать с себя корсет. Мэйрин отвела ее в сторону.
— Чего ты добиваешься? — шепотом спросила девятнадцатая.
— Я как прокаженная, — произнесла с трудом Алана, чувствуя, как распирает ее от обиды. — Ничего не сделала, а все кажусь ей виноватой. И первая не снизойдет до разговора со мной. Они меня ненавидят.
— Вовсе нет, — успокоила ее Мэйрин и ахнула, задрав кафтан Аланы и увидев наливающиеся всеми оттенками фиолетового синяки. Жрица провела тонкими пальцами по коже, покачала головой. — Флуты могут сломать позвоночник, когда ловят. Неужели тебе не было страшно?
— Еще как, — признала Алана. — Но вторая моих стараний не оценила.
— Зато оценила твою глупость. Веди себя тише, авось, она и смилостивится.
— Не будет этого, — тоскливо протянула двадцать вторая и посмотрела на пальцы правой руки. Они припухли и побагровели, даже шевелить было больно. — И как я такими пальцами сено прибирать буду?
—А это тебе в наказание. Левой придется работать.
Делать нечего. Сникшая Алана поплелась к выходу. Наскоро перекусив, переодевшись в старый кафтан и накинув плащ, она вместе с младшими жрицами направилась в ближайшую деревушку. За ними приехал мужик на телеге. Алана забралась на телегу, улеглась на соломе и принялась смотреть в небо. Натужно тащила телегу немолодая лошадь, хихикали молоденькие жрицы, выделывались перед мужиком-возницей, показывая фокусы: то на голову встанут, то колесом пройдутся, а то и вовсе затеют драку, выплескивая томившиеся в теле силы.
На ярком голубом небе толпились кучерявые облака, точно молодые барашки. Ветер нес пряные ароматы травы и земли близ залива, к этим запахам примешивалась нотка сладковатого душка от навоза. Алана глянула на свои пальцы, которые ей перетянули смоченным в заговоренной воде полотном. Болят, и болеть будут еще долго.
Дорога тянулась через зеленые поля к низине, где когда-то люди решили поставить дома. Вот они показались: крепкие, приземистые, с крышами, заваленными соломой. Домов было около тридцати, и разделены они были хрупкими оградами из досок. Забрехал чей-то пес, но, завидев знакомую телегу, перестал надрывать глотку. Высыпала с ближайшего двора светловолосая ребятня: им всегда было любопытно взглянуть на жриц.