Игрушки

Я включила свет, плотно задернула шторы, ополоснула семечко под краном и положила на расстеленное на полу мокрое полотенце. Когда моя лилия отцветет и увянет, я засуну ее в утилизатор и начну собирать вещи. Скоро должны привезти мой заказ, ночь мы с Джудом проведем здесь, а утром уедем...

Только ничего у меня не получилось. Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса, полотенце успело подсохнуть, и я пару раз смачивала его заново, а семечко покойно лежало, и ничего не менялось на его гладкой кожистой поверхности, и его действительно можно было принять за гальку, да я бы и приняла, если бы оно не было таким легким и гладким.

Черт, почему оно не прорастает?!

Может, оно мертвое, или я что-то неправильно сделала?..

Мне надоело ждать. Я закинула в ванную полотенце, распахнула дверь и, стоя на пороге с зажатым в кулаке семечком, стала думать, что теперь с ним делать. Выброшу в утилизатор – это самое надежное… Открылась дверь соседнего домика, на дорожку под свет разноцветных, скорее декоративных, чем для освещения, фонарей спустился Алекс.

— Талли, пойдешь ужинать?

Я покрутила головой. Он ушел в сторону административного здания, оставив дверь нараспашку. Ну, раз уж подвернулся случай сделать все чисто, стоит им воспользоваться… Я подождала, пока мой сосед зайдет в ресторан на первом этаже, и шмыгнула в его номер.

В комнате царил солдатский порядок. Я поочередно открыла шкаф, тумбочку и ящики стола. В последнем обнаружилась нужная коробка. Вытряхнуть пакет и выкинуть в открытую дверь камень заняло пару секунд. Я засунула в пакет семечко. Оно было влажным и горячим от моей ладони,  мне казалось, что оно чуть-чуть пульсирует, словно под плотной кожицей колотится крохотное сердце. Я запечатала пакет, убрала в коробку, а коробку затолкала в стол, не заботясь о том, чтобы положить точно на старое место. А потом мне оставалось только ждать заказ и готовиться к отъезду…

Я брожу по комнате, лениво собираю разбросанные немногочисленные вещи. Деликатный звонок в дверь, открываю – это прибыл блестящий посыльный с контейнером. Все то же самое, как в то туманное утро перед кондитерской Эллы – тот же носильщик, тот же андроид.

Я зачитываю код активации, расписываюсь в получении, и посыльный отбывает. Джуд сидит в кресле, вежливо выпрямив спину и положив руки на колени, и я вспоминаю, что вот так же он сидел в гостиной Эллы. Все повторяется.

Мне не было нужды представляться Джуду – ему ведь не стирали память, он помнит меня, как и я его. Я дотрагиваюсь до его плеча:

— Давай выйдем в сад.

В саду темно, в домике Алекса горит свет, шторы незадернуты, и я вижу всю комнату, которая пуста – странно, вроде бы тот возвращался из ресторана… Светятся отдельные окна в административном корпусе - в ресторане, на кухне, и в нескольких номерах на втором этаже.

Мы тихо бредем по дорожке под разноцветными фонарями, мокрая после вечерней грозы галька холодит мои босые ступни. Мне хочется спросить Джуда, о чем он думает, и вспоминает ли он Эллу и свою прошлую жизнь, которая завершилась всего-то четыре дня назад… Он помнит все, я знаю, но вспоминает ли? Что он чувствует? Каково это – снова очнуться и понять, что твоя прошлая хозяйка и возлюбленная теперь значит для тебя не более, чем все остальные люди на Земле, а ты теперь должен любить – нет, не должен, а просто изначально любишь и слушаешься - ее подругу, с которой раньше лишь здоровался и пару раз разговаривал, когда она бывала слишком назойлива?

И я уже открываю рот, чтобы задать вопрос, но Джуд заговаривает первым:

— Вы все-таки добились своего, Талли.

— Обращайся ко мне на ты, - прошу я. – Да, как видишь, теперь ты принадлежишь мне. Что чувствуешь по этому поводу?

Кажется, он улыбнулся в темноте, но вот радостно или горько – я не знаю.

— Желание служить вам, как до этого служил мисс Элле.

— Я спрашивала не об этом. Что ты чувствуешь, понимая, что раньше был у нее, а теперь – у меня, и что твои эмоции, то есть часть их, были искусственно изменены?

— Я думаю, что это было разумно. Возможно, Элла станет немного ревновать, но она хорошо понимает, что так лучше для всех. Это был разумный выход. Ты рада, Элла порадуется за тебя и за меня, а у нее остался Алекс, которого она всегда любила больше меня. Твой выбор никому не причинил вреда.

— Человек на твоем месте сказал бы по-другому…

— Ты имеешь в виду, что человек был бы недоволен вмешательством в его эмоции, их искусственной переделкой? Да, но я-то не человек.

Со стороны административного здания появляются два темных силуэта, один потоньше и поменьше, второй – повыше и поплотнее. Мы останавливаемся и смотрим на них, пока те не вступают в пятно света от фонаря возле дорожки. Это Элла и Алекс.

Они оба останавливаются при виде нас. Мы тоже стоим под фонарем, как на ладони. Это смешные несколько секунд – ни Элла, ни Алекс не знают, что говорить, а я с любопытством смотрю на них и жду. Обстановку, разумеется, разряжает Джуд, спокойно пожелав им доброго вечера. Они отвечают – и Алекс, который все еще не в силах отвести изумленного взгляда со своего недавнего соперника, который, по его убеждению, должен был исчезнуть навсегда, и Элла, которая непроницаемо улыбается. Она очень внимательно смотрит на меня и на Джуда, будто старается разглядеть или понять что-то скрытое. Но спрашивает она только, не идем ли мы прогуляться. Я отвечаю, что завтра рано утром мы уезжаем, и что хотелось бы лечь пораньше.

Разговор у нас не очень-то клеится, Элла и Алекс явно смущены и растеряны, особенно последний. Он то и дело косится на меня и, по-моему, еле удерживается, чтобы не спросить, зачем мне понадобился Джуд. Но нет, ничего не спрашивает, а говорит Элле, что зайдет к ней завтра, и скрывается в своем номере. Джуд тоже уходит в домик, уловив наше настроение.