Игрушки

Я смотрю на него, наклонив голову к плечу, жду, что еще он скажет.

Но он больше ничего не сказал, а оттолкнулся рукой от парапета и ушел. Его короткая полуденная тень пробежала вслед за ним по мостику через речку и растворилась в тени кипарисов на аллее.

Я пошла своей дорогой.

Не собиралась я догонять его, спорить, пытаться переубедить. Его слова меня не задели. Это была правда, и я удивлялась только тому, как поздно он это понял, и еще тому, как сильно подействовало на него это понимание.

Неужели они все считали меня другой – он, Элла, Алекс?

Один Джуд видел меня такой, какая я есть – и любил меня такой.

Я поднималась по знакомой тропинке, кустарник царапал мои голые ноги ниже коротких штанин; изредка я останавливалась и смотрела на россыпь все уменьшающихся разноцветных крыш внизу и на переливающееся под солнцем море.

Джуд ждал на вершине, сидя на том валуне, откуда когда-то прыгнул в море спасать Эллу. Я уселась рядом и стала кидать вниз камешки. По морю бежала крупная рябь, и я не видела кругов.

Мне вспомнилось поверье, что если стоять на краю обрыва или на крыше, то возникнет иррациональное желание спрыгнуть вниз, и я подумала: а у меня возникнет желание столкнуть кого-нибудь. Столкнуть и посмотреть, что будет.

— Ну что, Талли? Пойдем?

— Пойдем.

Конец