Игрушки

Кондитерская Эллы отличалась очаровательной старомодностью. Здесь вам не удалось бы найти проворных механических девушек-официанток, а в кухне – многофункциональной машины для замешивания, выпекания, начинения и украшения многочисленных пирожных, тортов, круассанов, пончиков и прочих лакомств; и вообще единственной современной машиной в этом потерянном рае для ретрограда был многорукий и многоногий уборщик, но он работал ночью или когда кафе пустовало, и не показывался на глаза посетителям. Я знала о нем лишь потому, что однажды засиделась допоздна, и Элла спросила, не помешает ли мне «эта штуковина». Тогда-то я и узнала, что уборщик является единственным механизмом в ее малом производстве, не считая посудомойки и еще каких-то полуавтоматических приспособлений из позапрошлого века, и опять подивилась ее консерватизму, чудаковатости и вере в собственные принципы.

Когда-то мы с ней вместе учились и дружили, точнее, Элла считала меня подругой (а я порядком удивилась, услышав, что она так назвала меня в разговоре с кем-то). После школы наши дороги разошлись, и снова мы столкнулись уже здесь, в этом прожаренном солнцем курортном городке. Разбросанные вдоль побережья разноцветные пансионаты, гостиницы, отели, частные дома с комнатами внаем круглый год гостеприимно распахивали свои двери для приезжих. Здесь на каждом шагу встречались санатории и салоны всех сортов, оздоровительные камеры, развлекательные комплексы и парки – как луна, так и аква; здесь было даже такое действительно интересное место, как Заповедник – обширная территория, на которой более или менее достоверно воссоздали ландшафт и природу трех наиболее близких по условиям к Земле планет, колонизированных в последние годы.

С Эллой мы в первый раз встретились на улице возле ее кондитерской. Я стояла и рассматривала вывеску – округлые вкусные буквы слова «Пончик» обрамляли этот самый пончик, тоже пухлый, аппетитный, облитый шоколадом. И буквы, и сам пончик были искусно вырезаны из дерева – возможно, что даже настоящего – и во всяком случае не являлись голограммой, в отличие от вывесок кафе, ресторанов и кондитерских на соседних улицах.

И пока я глазела на необычную вывеску и раздумывала, не зайти ли посмотреть, что представляет собой это заведение изнутри, как чей-то полузнакомый голос радостно воскликнул: «Талли!», и Элла налетела на меня, как в школьные годы, когда мы встречались после летних каникул.

Хорошо, что она сразу назвалась - самостоятельно я бы ее не узнала. Она здорово изменилась со школьных лет – очень худая раньше, сейчас не то, чтобы располнела, а оформилась – талия осталась тонкой, но стали заметны грудь и бедра.  На ней было очень простое платье без рукавов, до колен длиной, волосы убраны под косынку, и эта одежда вместе с женственной фигурой придавала ей столь солидный и домовитый вид, что воображение сразу нарисовало мне ее семейство – мужа и пару-тройку ребятишек.

Элла, все еще придерживая меня за плечи, отступила на шаг и рассмеялась:

— Ты совсем не изменилась, даже волосы такие же короткие… Давно здесь? С кем? Надолго?

 Я ответила, что приехала две недели назад, сама по себе, а насчет того, сколько тут пробуду - то это как мне захочется.

— Меня не ждет ни работа, ни родня, я могу ездить где хочу и сколько пожелаю. Недавно умер отец, оставил мне наследство...

— Вот как! Значит, ты теперь…

— Болтаюсь по миру, - кивнула я, переворачивая камешки пальцем босой ноги. – Путешествую и набираюсь жизненного опыта, как называли это раньше. Новым знакомым обычно говорю, что я художница и задумала создать серию пейзажей из разных уголков планеты.

— Ты стала заниматься живописью?

— Так, немного, для собственного удовольствия, - мне хотелось увести разговор от собственной особы, и я указала на вывеску: - Ты была в этой кондитерской?

Элла рассмеялась, и в этом звонком смехе я узнала ее прежнюю, неунывающую и непосредственную:

— Я здесь бываю каждый день! Пойдем, угощу тебя чем-нибудь.

— А, так ты здесь работаешь?

— Да, это мой небольшой и не очень доходный, но любимый бизнес.

Я не удивилась. За эти годы изредка вспоминая Эллу и размышляя, как-то она сейчас живет, я всегда думала, что она, скорее всего, нашла себе занятие вроде этого. Это должно быть ее собственное дело, так как работать на кого-то она не умела; и это должно быть что-то, связанное с едой, потому что она очень любила готовить; и еще это занятие обязательно должно приносить пользу  людям - каждодневную, зримую и ощутимую.

— Через неделю моему «Пончику» исполнится два года, - говорила Элла тем временем, открывая передо мной дверь - деревянную, украшенную резьбой, навешенную на хорошо смазанные петли. – На этот дом я истратила почти все сбережения. Мы с Марси – я тебя с ней познакомлю - сделали ремонт, заказали печь и кухонное оборудование, договорились о поставках продуктов, и где-то через месяц состоялось открытие. Сперва работали вдвоем, но было очень трудно, и мне пришлось нанять двух официанток. Теперь мы с Марси только готовим.

Внутри стояла прохлада, очень приятная по сравнению с наружной духовкой, и хорошо пахло кофе. Небольшой и очень живописный зал разделялся на две части зимним садом. Из вершины замшелой скалы бил ключ, и вода двумя ручейками живо сбегала в бассейн-прудик. Пучки травы, мелкие цветы на рукотворных кочках – все выглядело очень естественно и гармонично. В углу зала я увидела камин, сейчас погашенный; на подоконниках теснились цветочные горшки.