Игрушки

Джуд пошел в административный корпус сообщить о случившемся и вызвать врача, мы с Эллой остались в комнате. Теперь я поняла, что здесь пахнет не только селестианскими джунглями. Эти гниющие на полу листья, лепестки – они были напитаны кровью Алекса.

— Она, должно быть, добралась до его мозга, - сказала я, глядя на Алекса. Тот бессмысленно водил глазами по сторонам и был похож не то на грудного ребенка, не то на идиота – тех и других я видела только в фильмах.

Элла присела рядом с ним, сжимая его руку. Не обращая внимания на мое замечание, она продолжала окликать жениха, задавать какие-то простые вопросы, и Алекс тоже говорил, но это не были осмысленные ответы – он просто повторял за ней, путая и переставляя слова так, что выходила бессмыслица. Потом он захотел встать, Элла помогла ему, но десантник тут же опрокинулся на бок. Это рассердило его, он снова  вскочил, уже без помощи Эллы, но не смог идти, запутавшись в собственных ногах. Он бы упал в кучу гнилья на полу, если бы Элла снова не поддержала его.

Я решила, что мне нечего здесь делать, и вышла в сад. Из-за розовых кустов я видела, как в соседний дом входит Джуд в сопровождении врача, кого-то из персонала гостиницы и полицейского. Возвращаться не имело смысла. Я выплеснула из кружки остатки остывшего кофе и пошла в домик варить новый.

**

В полдень мы с Джудом ушли из гостиницы. Я последний раз окинула взглядом каменную ограду, зеленые плети плюща на столбах у ворот, фасад главного корпуса. Вон старый дуб – самое высокое дерево в саду; а рядом с ним виднеются крыши домиков – в одном два месяца прожила я, в другом два дня – Алекс. Несколько часов назад его увезли отсюда на машине местной медслужбы, вместе с ним уехала Элла. Не думаю, что он когда-то сможет жить самостоятельно, и теперь-то точно она останется с ним навсегда – как он и хотел.

Мне хотелось дойти до дикого пляжа, еще раз подняться на скалу и в последний раз навестить крепость. Сид окликнул меня, когда мы с Джудом неторопливо шли по набережной:

— Талли! На пару слов.

Он даже не поздоровался – это было странно и интригующе.

— Иди вперед, Джуд, подожди меня на скале. Я догоню.

…Сид молча шагает рядом со мной, пока, по его расчетам, Джуд не отходит достаточно далеко, чтобы не слышать нас, и затем резко и без предисловий спрашивает:

— Зачем ты это сделала?

— Что именно?

— Не придуривайся. Я видел Эллу, разговаривал с ней и знаю, что случилось с ее приятелем.

— Он незаконно протащил на Землю семечко селестианской лилии, и оно у него проросло. А я здесь при чем?

— Я говорил не про семечко! Этот Джуд, который раньше принадлежал Элле, теперь у тебя и запрограммирован на любовь к тебе, верно? И Элла больше для него не существует. Зачем ты это сделала? Почему ты взяла себе именно этого робота? И зачем ты показала его Элле – теперь, когда у нее больше никого не осталось! Ведь Алекс хуже, чем мертв!

Я открываю рот, чтобы сказать, что Элла видела Джуда вчера, когда Алекс был еще здоров, но не могу вклиниться в торопливую, горячую и яростную речь Сида:

— Допустим, он давно тебе нравился, ты решила купить его, раз уж Элле пришлось от него отказаться – но почему не сделать это так, чтобы она об этом не знала?! Неужели так трудно понять, как больно было ей расстаться с ним… И даже если бы этот ее жених-десантник не спятил, ей и тогда было бы тяжело видеть Джуда с тобой! Ты не можешь этого не понимать – это даже Джуд понял бы! Ее чувства для тебя совсем ничего не значат? Или ты ненавидишь ее? За что?

— Я ее не ненавижу. А о ее чувствах я не задумывалась. Мне просто было интересно наблюдать за ними.

Сид останавливается и смотрит на меня в упор, пока я не обхожу его, чтобы идти дальше. Он снова догоняет меня и угрюмо произносит:

— Мне почему-то кажется, что в истории с селестианским семечком тоже без тебя не обошлось.

Я предпочитаю промолчать.

— Что ты собираешься делать дальше? – спрашивает Сид.

— Сам видишь: уехать отсюда. Давно пора.

— Куда вы с ним отправитесь?

Я усмехаюсь.

— Куда глаза глядят.

— А что думаешь о дальнейшей жизни Эллы? – зло говорит Сид. – Тебе не кажется, что ты, как подруга, должна бы остаться и помочь ей?

— Не представляю, чем я могла бы ей помочь. Алексом будут заниматься врачи. Я, правда, сомневаюсь, что им удастся его вылечить…

— Просто поддержать ее не хочешь?

Я пожимаю плечами.

— Нет. Не вижу в этом смысла… Да и не умею я это… Может, стоило бы оставить с ней Джуда, но ты сам сказал, что ей не захочется его видеть.

Сид снова останавливается, положив руку на парапет и загородив мне дорогу.

— Я не пойду дальше, мне пора домой. Я только одно хотел сказать… Я все думал о тебе, Талли, пытался тебя понять. Элла как-то сказала, что ты лучше, чем кажешься, что ты просто одинока, и никто никогда тебя не любил, и что это не твоя вина. Я тоже так думал, но теперь понимаю - нет. Может, ты и не виновата, что такая, но ведь и меняться ты не хочешь, и ты… Ты мне отвратительна. Джуд – просто робот, но даже он человечнее тебя. Я бы еще понял, если бы ты делала так из неприязни, но ты как будто вообще не способна испытывать никаких чувств, и ты от этого хуже, чем жестока. Ты равнодушна, тебе на все плевать! Когда этот Джуд тебе надоест, ты выбросишь его – то есть отправишь обратно, и тебе безразлично то, что ему сделают очистку мозгов и уничтожат как личность.

— Надо же, а я думала, что роботы для тебя – просто роботы…

— Во всяком случае, не он. Я уже сказал, что он более человек, чем ты… И не о нем сейчас речь! Я бы еще понял, если бы тебе было плевать только на андроидов, на их чувства, которые у них почти человеческие, а все-таки не человеческие - но ты и к людям относишься так же! Тебе все равно, кого ломать – робота, человеческую судьбу. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. И хуже всего, что ты не одна такая.