Игрушки

— Да, решила, – голос ее остался надломленным, но сам ответ прозвучал твердо. – В следующий понедельник мы с Алексом уезжаем отсюда.

Значит, она выбрала человека. Нет, не человека, а свою первую любовь. Выбрала того, кому хранила преданность несколько лет, и даже когда появился Джуд, любовь к Алексу не исчезла. Что же, это соответствовало ее характеру, пожалуй… Но неужели на этом и закончится? Они уедут, и…и все?

Мне вдруг вспомнилось, как они втроем сидели за столом в гостиной в доме Эллы. Они были спокойны и выдержаны, пили кофе и обсуждали, что теперь делать. И мне представилось, как в следующий понедельник Элла и Алекс выходят из дома, а Джуд провожает их - желает счастливого пути, пожимает руку мужчине и целует в щеку женщину…

— А Джуд? – спросила я. На секунду лицо Эллы стало жалким, и я подумала, что она воскликнет сейчас что-нибудь вроде: «Зачем ты меня мучаешь?», но она ответила по-прежнему тихо и ровно:

— Мы разговаривали с ним об этом. Он сказал, что ему нужно…нужно вернуться…туда, откуда его привезли.

— Ты ведь можешь оставить его себе, - сказала я, с любопытством глядя на ее несчастное лицо. – Его привязанность к тебе не вызывает в нем ревности.

— Нет, это невозможно.

Да, для нее это было невозможно. Он был для нее человеком, мужчиной – а мужчине не пристало терпеть рядом соперника. А жить с двумя, одинаково любя обоих… Другая смогла бы так, но не Элла. Если бы она оставила Джуда себе и постоянно видела его возле Алекса, она перестала бы уважать его – и любить, так как для нее любовь была неразлучна с уважением. Уж лучше – никак… Я вспомнила, как сама не стала расспрашивать и давить на Джуда, боясь, что он в своих неразрешимых противоречиях покажется мне слабым. Мы обе хотели видеть его сильным, и это нас роднило.

— Он сказал, что там его привязанность ко мне… ну, сотрут, - негромко говорила Элла. Она опустила голову, и я не видела ее лица, а голос ее был бесцветен. – Он, конечно, не хочет… Для него это все равно как распрощаться с частью своей личности. Но он сказал, что если оставить все как есть, его будет продолжать тянуть ко мне. Он сказал, что человек мог бы любить на расстоянии, вспоминать и желать счастья, но он-то все же не человек и не может так, что его любовь деятельна. Ему захочется быть со мной, видеть меня, радовать меня, заботиться обо мне. Он будет бесполезно стремиться ко мне, а удовлетворить эту свою потребность не сможет. Это - постоянные отрицательные эмоции для него, которые начнут…ну, как бы расшатывать его психику, что ли. Он сказал, что в этом случае возможна нестабильная работа мозга, сбои, поведенческие нарушения – словом, не стоит до такого доводить... Он говорит, что как бы он ни хотел сохранить свой жизненный опыт, часть своей личности, лучше все же перенести его привязанность на другого человека или просто сделать его… ни к кому не привязанным… Да и в любом случае я бы не смогла оставить его здесь одного. Я думала - Марси, ну… подарить ей… - было видно, как нелегко дается Элле это слово, воротило ее от таких слов, в которых андроиды в лучшем случае выглядели рабами, а в худшем – неодушевленными предметами. – Джуд сам хотел бы продолжать работать в кафе – ему это нравилось. Но Марси не согласилась. – Элла впервые слабенько и невесело улыбнулась за весь разговор. – Он ей с самого начала не пришелся по душе. Она запилила меня за эти месяцы, говорила, что нам нужно было лишь немного подождать, что через полгода сюда приедет ее брат, который недавно женился и мог бы работать во втором филиале...

— Вот как. Когда ты хочешь отправить Джуда обратно?

— Мы договорились с ним, что он уедет… завтра.

Не уедет – увезут. Значит, завтра действительно все кончится… Как жаль, что я не могу читать их мысли! Да, все свои переживания, все свое, быть может, отчаяние, они носили в себе, а вели себя разумно, достойно, скромно, без резких движений, без громких слов.

И на что я рассчитывала? Что Элла откажет Алексу, и он постарается силой избавиться от Джуда, чтобы завоевать ее? Или что Элла останется с Алексом, но не будет возвращать Джуда, а поможет тому бежать, чтобы он сумел сохранить свою личность? На это не способны были ни она - законопослушная гражданка, ни он – исправный робот. У них обоих было много общего, в том числе и высокоразвитое чувство долга.

Значит, завтра. Завтра она вернет… И я смогу забрать его себе. Конечно, потом он мне надоест, и я тоже верну его, чтобы он стал просто машиной, одинаково относящейся ко всем, уже не способной никого осчастливить своей бескорыстной, безусловной и беззаветной любовью, но на какое-то время он развлечет меня и позаботится обо мне. Какое-то время он будет мне нужен.