На другом берегу

- А чего это все на нас уставились? – Нонна махнула рукой в сторону пляжа, где, расположившись целыми семьями, загорали афиняне (было воскресенье). В воду, однако, никто не заходил. Даже дети!

- Да не обращай внимания! Здесь не принято купаться зимой, считается, что вода ледяная… Их бы к нам! – фыркнула Марина. – Зимой здесь только русские купаются.

- Это ты-то русская? – поддела её Нонна. – Я до сих пор не знаю, кто ты…

- Раз купаюсь, значит русская, - объяснила Марина, и все четверо долго хохотали, балуясь и брызгаясь.

И теперь сидели на террасе, пили знаменитый греческий коньяк «Метакса», слушали музыку и грызли жареный миндаль. Разговор сам собой свернул на походы выходного дня, в которые Павел с Нонной ходили до сих пор. Воспоминаниям не было конца…

ГЛАВА 20. ВОСПОМИНАНИЯ

Воспоминания. Восемь лет назад…

Демосфен тактично ушёл в дом, оставив Марину наедине с друзьями: он всегда угадывал её желания, даже невысказанные.

- Ну, оставляю вас. Только костёр, пожалуйста, не разводите на террасе! – прижав к груди руки в умоляющем жесте, не удержался Демосфен. И все четверо рассмеялись.

…Демосфен включил телевизор. С террасы доносились взрывы дружного смеха, заглушая звук, и Демосфен улыбался. Он знал, как дороги Марине её немногочисленные друзья. В особенности Нонна. А на террасе веселились вовсю: тарахтела без умолку Нонна, пытаясь за один вечер рассказать Марине всё случившееся за год хорошо поставленным баритоном гудел Павел, серебристым колокольчиком рассыпался смех Марины.

Демосфену нравилось, когда она смеялась. Он помнил другую Марину – неулыбчивую, молчаливую, которая не поднимая головы корпела над переводами и наотрез отказывалась уехать. Договор с издательством упрямая Марина так и не расторгла и продолжала работать, хотя Демосфен был против: это противоречило его убеждениям.

- Замужняя женщина не должна работать, этим занимаются мужчины. В Греции женщины работают, только если они не замужем.

- Мы не в Греции, - был ответ. (Марина ни за что на свете  не рассказала бы мужу о том, как заявил в суде Илья: «Я работал на двух работах, а жена училась, сидела дома».  – «С ребёнком сидела?» – уточнила судья. – «Нет, ребёнка мы поместили в интернат»…)

- Марина! Мне перед людьми стыдно, что ты у меня работаешь. Ну, как я скажу друзьям, в фирме – как скажу? Засмеют ведь, скажут, жену обеспечить не может, - пробовал увещевать жену Демосфен – У нас это не принято.

- У кого это у вас? – «ощетинивалась» Марина. – Из издательства  не уйду, и не уговаривай! Это мы уже проходили…

Демосфен ничего не понял, но переспрашивать не стал: Марина, отвернувшись, быстро вытерла ладонями щёки. Демосфен обнял её за плечи и зарылся лицом в мягкие волосы. – «Ну чего ты?» - «Нн-ничего, -с запинкой ответила Марина и вытерла кулаком нос. – Просто задумалась» Демосфен чмокнул её в мокрый нос и выдал: «Жена не должна думать. Думает и решает в семье мужчина» - И встретил недоумённый взгляд…

Не понимает. Шуток не понимает, всё у неё всерьёз. А ведь я её до слёз довёл, - расстроился Демосфен. А Марина вдруг спросила:

- Ты что-нибудь хочешь? Так скажи, я сделаю. Только не надо так шутить…

- Хочу! Хочу, чтобы ты проснулась, спящая ты царевна!

- Тогда свари мне кофе. Сюда принеси, - потребовала Марина, и Демосфен помчался на кухню, и оттуда донёсся его радостный голос: «А мы кофе с чем будем пить? С тортиком? Или с твоими плюшками-финтифлюшками?

- Это не финтифлюшки, а выборгские кренделя, - оскорбилась Марина. – Ну, я так и думал… Так и говорил! С этими, как их….. с кренделюшками!

- Думал он… А кто-то собирался думать за двоих, - напомнила мужу Марина, и тот удивлённо на неё уставился. Как ловко она «вернула подачу», с ней надо осторожно… Колдунья и есть!

Анамисис (воспоминания, греч.). Три года назад

Демосфен сидел в темноте, уставясь в телевизор невидящими глазами. Демосфен был – далеко…

Это случилось три года назад. Близнецы заболели – как всегда, вместе, и как всегда, тяжело: с кашлем и высокой температурой, которая никак не хотела спадать. Врач не нашёл у детей ничего серьёзного: «Обычная простуда, но я бы рекомендовал больницу».

С негодованием отказавшись от предложения врача, Марина обтирала детей спиртовым раствором, сбивая жар (других лекарств она не признавала), но температура, опустившись, снова поднималась. Когда термометр показал тридцать девять и восемь, Марина, отчаявшись, наморозила полный холодильник льда.

- Ты льдом их собралась кормить? Они и так кашляют! – возмутился Демосфен, но Марина не обратила на его слова никакого внимания. – «Пойди принеси два полотенца. Махровых, больших. Быстро!» - велела она мужу.

Напустила полную ванну холодной воды и бухнула в неё весь приготовленный лёд. Потом вынула детей из кроваток и, сдёрнув с них пижамки, подхватила обоих на руки.

- Марина!! Ты что делаешь?! Они ж тяжёлые, им по пять уже!..

Не слушая мужа, Марина с трудом донесла детей до дверей ванной комнаты и, зажмурившись, бултыхнула их в ледяную воду. Близнецы заорали так, что у Марины заложило уши, но она терпела, удерживая детей в воде и уговаривая: «Ещё чуть-чуть, ещё минуточку – и всё! Вы же у меня молодцы, просто молодцы! Другие бы не смогли, а вы у меня смелые и отважные…» - бормотала Марина, отметив между прочим, что дети орали на греческом нечто уж совсем невозможное… - «Ах, отшлёпать бы вас за такое, ваше счастье, что болеете!» - в сердцах сказала Марина.