На другом берегу

Вытирая вымытые тарелки, Валя обнаружила забытую Ильёй папку – с ней он ездил вчера оформлять документы на дом. Значит, вернётся. Любопытная Валя сунула в папку нос: паспорт Ильи, свидетельства о смерти родителей… А это что? Ещё одно, и ещё… и ещё! Ещё три свидетельства о смерти! Кестель Рита Святославовна, родилась в 1960-м, умерла в 1979-м Кестель Аудрона Святославовна, родилась в 1962-м, умерла в 1978-м Кестель Эмма Святославовна, 1967-й – 1986-й… У Ильи было три сестры!

Он ей ничего о них не рассказывал. Он вообще ничего о себе не рассказывал, и о своих родителях тоже. У Ильи было три сестры, и все они умерли, не дожив до двадцати лет. Случайность? Нет, таких случайностей не бывает.

Валя лихорадочно соображала. Три свидетельства о смерти. Значит, где-то есть три свидетельства о рождении. А ещё – фотографии, письма, дневники… Надо искать!

Пакет с фотографиями Валя нашла в кладовке. Тот самый, стянутый липкой лентой пакет… Фотографии, аккуратно надписанные на обороте, рассказали ей всё.

 Фотографий было много. Вот родители Ильи – молодые, красивые , улыбающиеся. Вот две белокурые малышки на руках у отца. А здесь им лет по десять… А вот и третья девочка – светлый маленький ангел в пышных бантах. А вот – молоденькие девушки, хорошенькие, неуловимо похожие на Илью.

На всех фотографиях были аккуратно проставлены даты. Девочки подрастали, вот только лица… Лица на фотографиях оставались детскими. Слабоумие, или олигофрения, вот как это называется. Валя была дочерью врача, и вместо сказок  любила листать толстые тома медицинской энциклопедии – там было много забавных и страшных картинок… И когда научилась читать, взялась за энциклопедию всерьёз: ей было интересно. И годам к двенадцати стала самым молодым в истории «профессором-костоправом» , как уверял её отец. И хоть Валя не связала свою жизнь с медициной, знаний у неё было достаточно.

Вот почему кричал вчера Илья. Вот чего боялся. Илья был единственным ребёнком в этой семье, который родился здоровым. Единственный из четырёх! А если их с Ильёй ребёнок родится таким? – дошло наконец до Вали. Вот почему Илья был против, он не хотел для своей дочери такой судьбы. А она, Валя, разве хочет?!!

Господи, ну почему? Почему это случилось именно с ней? Почему, почему! – сквозь слёзы шептала Валя. Но самое страшное ждало её впереди. В пакете с фотографиями лежала медицинская карта с пожелтевшими от времени страницами. «Кестель Люция Генриховна. Диагноз – олигофрения, шизофрения с параноидальным синдромом. Недееспособна» - с ужасом прочитала Валя.

«Она последние несколько лет в интернате жила. Там и умерла. Она бы всё равно меня не узнала. И не обрадовалась бы.» - вспомнились слова Ильи. Он единственный из детей родился здоровым. Но ведь это неизлечимо, это передаётся из поколения в поколение… А Илья здоров! Причуда судьбы. Он виноват перед ней, во многом виноват. Но в одном Илья прав: ребёнка у них не будет. Валя так его ждала, так радовалась – ещё вчера… Не будет у них ребёнка. И дома не будет. У них вообще ничего больше – не будет.

Валя сунула пакет поглубже в шкаф. Торопливо вытерла слёзы. Через пять минут, спустившись в последний раз по ступеням вымытого ею крыльца, она вышла на шоссе и остановила машину. «На вокзал отвезёте?» - сказала  Валя шофёру. Записки она не оставила.

«Доврачебная помощь»

Нону разбудил телефонный звонок. С усилием разлепив веки, она  глянула на часы – половина двенадцатого! Кого ж так разнимает – по ночам звонить? Валюшка в Саратов уехала, Пашка на сборах, тренируется. Может, не подходить? Но телефон звонил и звонил, и Нонна, прошлёпав босиком в коридор, сняла  трубку. В трубке плакали и пытались говорить, но получалось плохо.

- Кто это? Что стряслось? Да кто там?! – не на шутку испугалась Нонна. И сквозь судорожные всхлипы услышала: «Это я….»

- Да кто – я-то? – Это я, Валя.

- Валюшка, ты? Ты же в Саратове… Ты из Саратова звонишь? – заорала в трубку Нонна, забыв о спящих в соседней комнате родителях. – Что там у вас стряслось? Он что, обидел тебя? Что он тебе сделал?!

- Ну ты, Нонка, скажешь! Меня обидеть…сложно. У меня разряд по каратэ, я сама кого хочешь – обижу! – всхлипнула Валя.

- Ой, а я и не знала… Ты не говорила никогда!

- Ну, не говорила. Зачем людей пугать?

- А чего тогда ревёшь? Ты его… покалечила? – севшим голосом пролепетала Нонна. На другом конце трубки хрюкнули. Потом трубка высморкалась и нервно рассмеялась.

- Нонка! С тобой мёртвый в гробу оборжётся! Никто никого не калечил. И не из Саратова я, я с вокзала звоню. Можно, я у тебя переночую? Пустишь?

… Через полчаса обе сидели на кухне. Нонна наделала на скорую руку бутербродов, но Валя не могла проглотить ни кусочка. В кухне было тепло, Валя держала в руках кружку с горячим чаем, но это мало помогало – её трясло, как в лихорадке. Сбивчивый Валин рассказ показался Нонне бредом сумасшедшего, но увы, это был не бред.

- Понимаешь, там, на снимках, девочки – синеглазые, на Илью похожи… Понимаешь, они умерли, все трое умерли! – всхлипывая, рассказывала Валя.

- Ну и что же, что умерли? Илья ведь не умер, он живой-здоровый… бугай! Ты пей, тебе сейчас обязательно – чаю надо попить. Он сладкий, горячий…

_ Даа-а, живой! А как я с ним буду… Я домой идти боюсь, - плакала Валя. – Илья приедет, что я ему скажу?

- Ну, до утра не приедет, а завтра мы с тобой съездим, заберём твои вещи. Поживёшь пока у меня, у нас места хватит. А твоим родителям я сама позвоню, чтобы не волновались. Здесь Илья тебя – точно не найдёт!