Брат Вульф

- Но почему? Единственная причина, по которой ты отдашь это мне, это если ... - тут меня осенило. - Ты ведь не думаешь, что у тебя все получится, правда? - Спросил я. - Ты думаешь, что окажешься в плену, как Джонсон, или еще хуже ...

- Я просто осторожничаю, вот и все, - перебил его Том. - Скорее всего, со мной все будет в порядке. Но тебе нет смысла оставаться здесь, где ты в опасности. Я никогда раньше не видел ничего подобного. Какая-то сила разнесла Гвен на куски и заставила ее голову упасть точно к моим ногам. Я думаю, что мы столкнулись с чем – то действительно могущественным – с чем-то неизвестным, и я не хочу рисковать.

- А что толку от этой записки? Алиса знает кого-нибудь еще, кто сможет тебе помочь? - Спросил я.

Он закрыл глаза и, казалось, обдумывал мои слова.

- Я не уверен, что она может что-то сделать. Мы расстались не в лучших отношениях, но она заслуживает того, чтобы знать, что случилось со мной – если до этого дойдет. Итак, ты сделаешь это?

Я молча кивнул. Как я мог отказаться?

- И еще одно, - продолжал Том, и в его голосе зазвучали предостерегающие нотки. - То, что я написал, - личное дело каждого. Что-то между мной и Алисой. Ты обещаешь не читать его? Обещаешь вложить его непрочитанным ей в руки?

- Да, я обещаю, - сказал я ему совершенно искренне.

- Тогда ступай, Вульф. Я подожду, пока ты отойдешь на безопасное расстояние, а потом спущусь в деревню.

- Ты уверен, что не хочешь, что бы я остался? - Спросил я. Мне было неловко оставлять его одного, хотя я и не был уверен, что смогу ему помочь.

Он снова улыбнулся.

- Не сомневаюсь, Вульф. Очень важно, чтобы ты мог доставить эту записку на всякий случай, если что-то пойдет не так. Нет никакого смысла в том, чтобы нас обоих схватили.

Я кивнул и пошел обратно на холм. Достигнув вершины, я оглянулся назад. Том все еще смотрел на меня. Я помахал ему рукой, затем прибавил шагу и направился к Солфорду. Пока я шел, я молился за него.

Глава 12: Инквизитор

Вернувшись в дом Ведьмака Джонсона, я спустился в подвал, чтобы проверить, как там ведьмы.

Они молчали. Большинство из них спали, а те двое, что еще бодрствовали, лишь враждебно смотрели на меня. Камеры были вычищены, и старый Генри ушел.

Я мог бы подняться в свою комнату и попытаться уснуть, но мне было очень тревожно, и я мог только ходить взад и вперед по кухне. Я все еще надеялся, что услышу стук в дверь и это будет Том Уорд. А еще лучше, если бы я услышал, как поворачивается ключ, то понял бы, что это они оба, потому что Джонсон всегда носил в кармане связку ключей от дома. Через некоторое время я сел на стул. Я почувствовал невероятную усталость и, несмотря на свое беспокойство, вскоре заснул.

Следующее, что я помню, было утро, и яркий солнечный свет струился через окна.

Меня тут же затошнило от беспокойства. Что же могло случиться с Томом? Я обещал ему, что отправлюсь в Чипенден, если он не вернется до рассвета, но решил дать ему еще немного времени. Несколько часов, конечно, не помешают? Все еще оставался шанс, что он мог спасти Джонсона, и они вскоре вернутся. Не стоит причинять Алисе ненужное огорчение. Поэтому я решил приготовить завтрак и подождать.

Джонсон заплатил старому Генри, чтобы тот хранил запасы еды в буфетах, но тот не очень хорошо справлялся с работой. Первое яйцо, которое я расколол, оказалось тухлым и заваняло на всю кухню. Больше есть было нечего, и мне пришлось довольствоваться несколькими сухими полосками соленой говядины.

Я прождал почти до полудня, прежде чем решил, что больше не выдержу. Я взял кусок черствого сыра, сунул его в карман и приготовился идти в Чипенден. Я решил сначала зайти к старому Генри и сказать ему, чтобы он продолжал присматривать за ведьмами в подвале и принес им немного свежей еды.

Как оказалось, в этом не было необходимости. Он пришел сам.

Я услышал, как в замке повернулся ключ, и бросился к входной двери, думая, что это Джонсон и Том. Но это был старый Генри, который встретил мой взгляд с лукавой усмешкой.

- Он здесь, милорд! - закричал он. - Именно так, как я вам и сказал!

Сбитый с толку, я посмотрел через его плечо – и увидел большую группу людей на улице передо мной. Один из них был верхом, остальные-пешком, и хотя все они были одеты как монахи, у них были копья, дубинки и мечи на поясе. Я также узнал двух безоружных монахов из аббатства. Одним из них был брат Хэлсолл, монах, отвечавший за послушников.

Он пристально посмотрел на меня, затем шагнул к двери и довольно грубо оттолкнул Генри в сторону. Старик громко запротестовал, но Хэлсолл проигнорировал его и, схватив меня за руку, заговорил мне на ухо почти шепотом:

- Беспрекословно подчиняйся всем указаниям Инквизитора, брат Беовульф. Я постараюсь помочь тебе, если смогу, но тебе грозит суровое наказание.

Именно тогда я понял, кто был тот большой человек на черном коне. Это был отец Ормскирк, Инквизитор, который получал приказы непосредственно от нового епископа Блэкберна. Он был ответственен за то, чтобы судить и сжигать ведьм. Но что же я такого сделал? - Со страхом подумал я. Почему я в опасности? И что они собираются со мной сделать?

Они не связывали меня веревками – но в этом и не было нужды. Меня повели обратно в аббатство в окружении вооруженных монахов, а Инквизитор ехал впереди на своем большом черном коне; у меня не было ни малейшего шанса спастись.

Путешествие заняло всего пару часов, но показалось мне гораздо более долгим. У меня голова шла кругом от мыслей. Я не думал, что сделал что-то плохое. В конце концов, аббат приказал мне работать на Ведьмака Джонсона – и я пытался помочь освободить невинного человека из когтей Ада.

Однако я слышал о новом епископе Блэкберна достаточно, чтобы сильно встревожиться. Монахи сплетничали о нем: некоторым не нравилось, как он ведет себя, но другие были полны энтузиазма и поддерживали его рвение. Он стремился увеличить богатство Церкви, когда это было возможно, и хотел искоренить всех адских тварей – особенно ведьм. Он объявил о своем намерении назначить трех новых Инквизиторов, первым из которых будет Мэтью Ормскерк. Он был на задании – и мне оставалось только надеяться, что я не стою у него на пути.

Когда мы добрались до аббатства, монахи обыскали меня и, к моему ужасу, конфисковали письмо, которое том просил передать Алисе. А теперь я подвел его уже дважды.

Затем они отвели меня в одну из камер, отведенных для послушников в первую неделю их пребывания в аббатстве. Она была очень спартанской, с голыми стенами, деревянной скамьей для сна и открытым окном, через которое врывался холодный воздух. Это было сделано для того, чтобы дать нам, молодым монахам, вкусить новую жизнь, в которую мы вступили, и быстро отучить нас от домашних удобств. Через неделю нас перевели в камеры, которые были чуть более удобными. Это сработало: я помню, что чувствовал себя очень благодарным за улучшение.

Однако теперь было одно отличие. В первый раз, когда я спал здесь в камере, я мог открыть дверь в любое удобное для меня время. Теперь она была заперта снаружи на засов. Она превратилась в тюремную камеру. На окне не было решеток, но это не давало возможности сбежать. Я никогда не смог бы протиснуть плечи сквозь длинную узкую раму, а кроме того, там был длинный спуск на каменистый склон.

Поэтому я сел на скамейку и стал ждать. Без сомнения, они собирались допросить меня, но я все еще не мог понять, что же я сделал.

Примерно через час дверь была отперта, и вошел брат Хэлсолл. Он закрыл дверь и встал лицом ко мне, слегка нахмурившись. Я начала подниматься на ноги, но он жестом велел мне снова сесть.

- Отдыхай, Брат Беовульф. Тебе понадобятся все твои силы для предстоящего испытания. - Я еще ниже опустился на скамью, а он покачал головой и глубоко вздохнул. - Мы хотели бы тебе помочь, но боюсь, что мало что можем сделать. В то время как Инквизитор живет в аббатстве, он является представителем епископа и, следовательно, верховной властью здесь. Даже аббат не может вмешаться.