Страница 47 из 94
Мое сердце отчаянно билось в груди: я впервые в жизни приступал к работе сыщика, работе не совсем законной. Но господин Лекок никогда не отступал, и я мысленно призвал его на помощь, словно речь шла об ангеле-хранителе, а не о вымышленном персонаже. Меж кустов змеилась тропинка, которая упиралась в изгородь из колючей иглицы. В ней было множество дыр, и мне не пришлось карабкаться на нее. Я оказался в маленьком заброшенном огороде по соседству с фруктовым садом, где на хилых деревцах гнили фрукты. Передо мной возник дом, грязный и угрюмый, но защищенный крепкими деревянными ставнями и не менее крепкими дверьми.
Господин Лекок никогда не отправлялся на подобные экскурсии без набора отмычек, ключей и отверток, а мое снаряжение взломщика состояло лишь из жестяного фонаря и огарка свечи. Я безуспешно ковырялся в замке перочинным ножиком. Столь же тщетной оказалась моя попытка приподнять тяжелые ставни. Но новичку всегда выпадает удача. Я собирался бросить напрасный труд, в раздражении ударил ногой по задней двери и услышал, как внутри на пол упала защелка. Через секунду я тщательно притворил за собой дверь, стоя в узком коридоре, где сладковато пахло гнилью и плесенью. Я зажег фонарь. Свет упал на две приоткрытых двери первого этажа. Заглянул в обе: два совершенно пустых зала. В них властвовали пауки, пыль и паутина. Поднялся по лестнице, которая предательски трещала под моими ногами, а одна ступенька надломилась. На втором этаже было три просторных комнаты. Двери были открыты настежь, но, как и внизу, помещения были столь же пустыми и грязными.
Но моя деятельность взломщика не оказалась напрасной. Я сделал довольно любопытное наблюдение: на окнах висели красивые занавески и тяжелые шторы. Я сбежал вниз. В комнате в передней части дома была та же картина. Какое заключение сделал бы господин Лекок? Все просто: господин Фомм в доме не жил, но старался придать ему жилой вид. Поскольку я решил ничего не оставлять без внимания, то решил осмотреть чердак и подвал. Куча вонючего мусора и ничего больше.
Дорогой друг Патетье, ты не можешь знать, как я хотел, чтобы ты оказался рядом, ибо в мозгу вдруг возникли его слова.
«Здесь пахнет тайной!»
Между тем тьма окончательно сгустилась, поднялся осенний ветер. Он свистел в ветвях деревьев, объявлял о дожде, а припозднившийся кроншнеп прокричал вдали: «Хорлут! Хорлут!»
Днем я бы без труда нашел обратную дорогу, но ночью? Я в нерешительности смотрел на воду болота, над которым висел бледный свет. Что-то привлекло мое внимание: лодка, спрятанная в зарослях рогоза. Ветер сгибал его, и лодка временами становилась видна. Я осмотрел лодку, прикрепленную мощной цепью к столбику, она выглядела крепкой и остроносой. Лодка для быстрого передвижения по воде. Два коротких весла, обернутые промасленным толем, лежали на дне лодки. Лодка, по-видимому, принадлежала Фомму. Зачем она была нужна ему? Я поднял фонарь, внимательно осмотрел лодку. Ни чешуйки. Значит, рыбу он не ловил. Кстати, рыбаку было бы трудно передвигаться на лодке с глубокой осадкой, не приспособленной для плавания по болоту. Я осмотрел весла, короткие, ложкообразные. Их нельзя было опускать глубоко, но они обеспечивали неплохую скорость.
Значит, господин Фомм плавал по болоту с определенной целью. Он не был ни рыболовом, ни охотником. Я часто слышал от отца, что Друйе были хозяевами обширных болот и позволяли все, кроме нарушения законов об охоте. Они позволяли срубить столетний дуб, но запрещали стрелять даже в дрозда в своих охотничьих угодьях. Я снова вспомнил длинные истории отца, который часто рассказывал обо всем происшедшим с ним в Эстамбурге. Я знал, куда тянутся болота, неглубокие и заросшие мощным рогозом со стороны Эстамбурга, грязевые и травянистые рядом с Пекком и Раменьи-Шин, чистые и без растительности в Тамплнефе, куда вода поступала из рукава Эско. Тот, кто хотел плавать по болоту, должен был выбирать это направление, чтобы не заблудиться в зарослях рогоза и не застрять в водорослях и иле.
Господин Лекок не мог не рассуждать более здраво, с удовлетворением сказал я себе. Теперь, когда я зашел слишком далеко, то мог позволить себе небольшую прогулку, какую, не подвергая себя опасности, делал господин Фомм. Я снял цепь, вставил весла в уключины и вскричал, как в романе: «Aleas jacta est!» Но выкрикнул это не по-латыни, а на хорошем французском языке: «Кости брошены!» Я часто читал, что лошадь без всадника или кучера сама возвращается в стойло. Знаю также, что телега сама не вернется, но у меня были некоторые сомнения по поводу лодки. Мне казалось, что в лодке таится искра жизни и воли. Лодка двигалась как бы по моей воле, но, похоже, шла по наезженному пути. Когда позже я размышлял над этим, то пришел к убеждению, что виновато в этом небольшое течение, однако по-прежнему пытаюсь сохранить чисто фантастическую манеру мыслить. Я с силой греб на восток, занимаясь предположениями. Быть может, среди илистых вод есть маленький остров, где стоит настоящее жилье господина Фомма… или…
Сильный порыв ветра, за которым последовал сильнейший ливень, положил конец моим рассуждениям. Я в мгновение ока вымок до нитки, вода стала грязной, в лодку посыпались клочья пены. Куда делась пылкость, мне не хватало мужества заниматься дальнейшими поисками, ибо мне не раз рассказывали о смельчаках, которые заблудились в болотах и не сумели из них выбраться. Не знаю, к скольким святым я обращался этой ночью с молитвой, но среди них нашелся один, который не остался глух к моим мольбам и исполнил мое пожелание. Я бросил весла, отдавшись на волю вод. Ветер подталкивал лодку, и она бодро шла вперед. Пару раз я касался грязевой отмели, один раз ударился о сгнившее дерево, но, слава богу, лодка не перевернулась, оставив меня живым и здоровым.
Сказочный Мальчик-с-Пальчик, заблудившись в лесу, увидел спасительный огонек. А что увидел я? Обманчивый блуждающий болотный огонек? Я недоумевал и не сразу вспомнил, что блуждающие огни на болоте появляются только в спокойные ночи. Нет, это был не блуждающий огонек, а свет в окне. Но у воды не было никаких жилищ, или меня унесло довольно далеко… Однако…
Дождь кончился, ветер дул с прежней силой, что мне помогло, поскольку он разорвал гущу облаков и позволил луне глянуть на происходящее на земле. Это был жалкий месяц, но его света хватило, чтобы различить на некотором расстоянии угрюмые и враждебные контуры строения.
— Боже! — застонал я. — Замок Добри!
Мне хотелось очутиться в семи лье от него, ибо редко у какого древнего замка была такая чудовищная репутация. Ребенком, совершив ту или иную проказу, я слышал от отца или матери угрозу, заставлявшую меня, испуганного и подавленного, обещать, что больше не буду так делать.
— Отправлю тебя в замок Добри!
Это было мрачное место обитания призраков. То, что не делали духи и дьяволы, делали за них Добри, а дела их были чудовищными. Позже мать сказала мне, что все это была чушь и выдумка.
Добри, благородная семья, разорившаяся и погрязшая в долгах, как в шелках. Но Добри предпочитали жить в полной нищете, чем бросить родовое гнездо предков. Они прятались даже от света зари в замке-крепости с башнями, шпицами и бойницами, где свободно гулял ветер. Столб дыма над замком появлялся очень редко. Жизнь семьи состояла в непрестанной борьбе с кредиторами, судебными чиновниками и адвокатами, что не способствовало улучшению характера членов семейства. Мать говорила, что юридические власти в конце концов оставили их в покое, потому что некоторые члены семейства таинственно исчезли, не оставив никаких следов, или погибли, заблудившись на столетия в забытых помещениях замка с призраками. Но она сама в это не верила. Ветер и течение гнали меня в бурной ночи прямо к зловещему жилищу!
Лодка уткнулась в берег, и я поспешил выпрыгнуть на землю: какое сладкое ощущение стоять на твердой земле! Я пока не решался направиться к замку, высокий портик которого был освещен лунными лучами, когда увидел, как световая черта разорвала тьму.