Страница 48 из 94
— Это ты, Фомм? — крикнул по-французски голос.
— Э-э-э… я… — начал я.
— Подойди! — приказал повелительный голос. — Входи, дверь открыта.
Свет, лившийся из фонаря с линзами, почти совсем ослепил меня, мешая видеть, кто направлял его на меня. Я повиновался. Я устал, вымок, практически лишился воли. Дверь тяжело захлопнулась за мной.
— Вы не Фомм, хотя приплыли сюда на его лодке. Что это значит? — продолжил голос тем же повелительным тоном.
Я сделал несколько шагов по холлу, просторному, как церковный зал. Световой луч следовал за мной.
— На вас наведен пистолет. Стреляю при малейшем подозрительном движении.
Ах, господин Лекок, сколько раз такое случалось с вами, и каждый раз быстрый ум и смелость выручали вас в безвыходных ситуациях. Следовало признать, что у меня не было ни ума, ни храбрости великого французского сыщика…
— Я все вам скажу, но не причиняйте мне зла, у меня нет никаких недружелюбных намерений! — в отчаянии вскричал я.
— То, что вы сказали, заставил вас сказать добрый пистолет, — насмешливо прозвучал голос. — Пройдите в левую дверь и сядьте на стул, если найдете хоть один.
Я снова повиновался и вошел в маленькую комнату, освещенную тремя свечами. В небольшом очаге горел огонь.
— Сядьте в кресло рядом с очагом. Ваша одежда чуть просохнет, — насмешливо произнес голос, из которого исчезли враждебные нотки.
Фонарь погас, и я увидел высокую фигуру, закутанную в просторное черное пальто с капюшоном, высившуюся передо мной. Лицо было закрыто капюшоном. В складках пальто поблескивало дуло тяжелого пистолета Лефуше. Угроза не была пустой.
— Говорите, что вы здесь делаете?
— Меня зовут Хилдувард Сиппенс…
— Это имя мне ничего не говорит! Но имя хорошее для человека, умершего от пули в лоб.
Я приободрился, ибо голос звучал без прежней резкости, а слабо освещенная комната свечами и потрескивающим огнем в очаге представляла разительный контраст с покинутым мною мрачным болотом.
— У меня нет оружия, — сказал я, — только перочинный ножик, которым не зарезать и воробья.
— Продолжайте… говорите, парень!
Господин Лекок, несомненно, мгновенно сочинил бы подходящую историю, но я не был господином Лекоком, а воображение отказало. Я решил говорить только правду. Я говорил обо всем: о младенческих годах в Эстамбурге, о моем поступлении на работу к нотариусу Брису, о странном клиенте Фомме и о господском доме Ромбусбье.
Хозяин выслушал меня, не перебивая, а когда я закончил, он остался стоять, безмолвный и неподвижный, но я услышал глубокий вздох. Наконец статуя пришла в движение и рухнула в кресло, где надолго задумалась.
— Господин Сиппенс!
Тонкая белая ручка выскользнула из складок пальто и откинула капюшон. Я едва не закричал от удивления: я никогда не видел столь привлекательного женского лица.
— Господин Сиппенс, я вам верю.
— Спасибо, мадам, — пролепетал я.
— Я — мадемуазель Яна Добри, последний потомок несчастных и ненавистных Добри. Я живу здесь одна…
— Боже! Разве такое возможно? — удивился я.
— Знаете, за кого я приняла вас вначале? — Я покачал головой. — За сыщика, — медленно выговорила она, уставившись на меня прекрасными черными глазами, — за умного и опытного сыщика, способного отыскать дорогу из уголка колдунов через болота, несмотря на бурную ночь!
Кажется, в этот момент мое удовлетворение стало видимым, а в моих глазах загорелся огонек гордости.
Наверное, она заметила это, поскольку взгляд вновь стал суровым и угрожающим.
— Возможно, я не очень ошиблась…
Гордыня вызвала падение не только Сатаны, но и людей, обуянных ложной страстью к славе. Внезапно меня охватило желание выглядеть в глазах прекрасной незнакомки лучше, чем клерк нотариальной конторы.
Я кашлянул, словно был испуган.
— Ладно… На самом деле я нечто в этом роде… — нагло солгал я.
— Вы нечто в этом роде… — медленно повторила она.
Но я не заметил изменения в ее поведении и словах, мои глаза упали на книгу, лежавшую на полке очага. Я немедленно узнал ее: маленький томик, какие Патетье приносил с блошиного рынка. В ней говорилось о корсарах и пиратах прошлых веков.
— Вы прочли что-нибудь о Бусебо? — со смехом спросил я.
Раскат грома не вызвал бы такой реакции. Яна Добри подскочила, ее лицо побледнело, как постельное белье, глаза метали огонь и пламень. Пистолет вновь был направлен на меня.
— Грязный полицейский пес! — завопила она. — Будто я не раскусила вас! Вы, может быть, поимели Фомма, но меня вы не поимеете! И не извлечете никакой пользы из вашей ночной авантюры и ваших хитростей!
Иногда случается, что обычный трусоватый человек вдруг обретает спокойствие в момент опасности и проявляет храбрость. Я был спокоен и удивляюсь до сих пор, как оставался спокойным, заметив, что палец нажимает на спусковой крючок.
— Что вы собираетесь сделать? — спросил я.
— Прикончить вас, господин сыщик, не сомневайтесь ни мгновения. Единственный мой шанс, чтобы не потерять все, это прикончить вас. Вы слишком много знаете!
Дьявол! Я ничего не знал, но момент для дискуссии был неподходящий. Господин Лекок… На помощь!
Я сделал то, что сделал бы он на моем месте. Быстрым движением опрокинул подсвечник, стоявший на полке очага. Комната тут же погрузилась в темноту, я выпрыгнул из кресла, чтобы не оставаться в свете очага. Тьму рассекли две огненные стрелы, сопровождавшиеся невероятным грохотом, но я уже выбежал из комнаты, пересек холл и выскочил в ночь. Позади меня резко распахнулось окно. Я услышал выстрелы. Одна пуля просвистела у уха, вторая с матовым стуком ударилась под моими ногами.
Я несся, словно целая армия дьяволов гналась за мной по пятам. Вскоре я ощутил под ногами булыжник мостовой. Когда я прибежал в Темплнеф, часы на колокольне отбивали полночь. Но я продолжал идти вперед. Я не чувствовал усталости, пронзительный ночной ветер не мешал мне. Кажется, я даже напевал.
Хилдувард Сиппенс, скромный бумагомарака, оказался настоящим сыщиком, который бросил вызов и избежал смерти, слышал свист пуль у ушей. Ему предстоит раскрыть мрачную тайну. Я вошел на вокзал Турнэ, когда, громыхая и скрипя, туда въезжал первый поезд на Гент. В восемь часов утра я сидел напротив Патетье и пил кофе.
— А теперь, мой юный друг, начнем военный совет, — Патетье закрыл салон, чтобы нам не мешали клиенты, набил длинную голландскую трубку и налил по рюмке старой можжевеловки «Хоребек». — Так вот, мой мальчик, ты сделал добротную работу. Даже господин Лекок похвалил бы тебя. А теперь надо встряхнуться и не сидеть без дела. У господина Фомма есть свои тайны, у мадемуазель Яны Добри — свои. Есть тайны дома Ромбусбье, и даже нотариус Брис не обошелся без тайн.
— Что он скажет, когда я расскажу ему о своих приключениях? — сказал я.
— Не скажет ничего, потому что ты ему ничего не расскажешь, — сухо возразил он. Я с легким удивлением смотрел на него. — Во-первых, останешься дома и носа на улицу не высунешь. — Я было запротестовал, но он твердо оборвал меня. — Хочешь или не хочешь, чтобы я помог тебе? — спросил он.
— Конечно, Патетье, хочу, но…
— Никаких «но». Мне нужен целый день, чтобы выполнить то, что я должен сделать. Это в твоих интересах, мой мальчик, в твоих собственных интересах, поскольку ты в процессе становления хорошего сыщика. Преимущество, которое ты заработал, может быть легко растеряно.
Бравый цирюльник неоднократно демонстрировал свой здравый смысл. Следование его советам так часто шло мне на пользу, что я быстро сдался. Он глянул на настенные часы.
— Надо переодеться. Потом повешу на витрину объявление: «Закрыто». Сиди на кухне и никому не показывайся. Если кто-то придет, притворись мертвым. Если это будет разносчик телеграмм, пусть бросит послание в почтовый ящик. Еды и выпивки полно, а читать можешь в свое удовольствие. Вот маленькая книжица, которую ты проглотишь за один раз. Это подлинные похождения знаменитого английского преступника Фантома, которого безуспешно разыскивают долгие годы. Это захватит тебя, как захватило меня. Не заметишь, как пролетит время. Будет поздний вечер и даже ночь, когда я вернусь, но не беспокойся. Да скорого, господин Лекок!