Цена предательства

— Зайца купишь? — Я ошарашенно смотрю на нее, ничего не понимаю, — Ты что глядишь? Купи зайца, смотри, — машет чем-то перед моим носом, — Чай, не собачина. Муж у меня охотник. Заяц это, заяц. Купи.

Я кивнула, да, мне нужен заяц, обязательно. Корзинку тоже и все овощи в ней тоже. Да и этот хлеб, беру, да и вино, крепленое, очень хорошо, еще тогда бутылку…Дрожащей рукой достала серебрушку, если этого не хватит, сейчас и золотой у меня где-то…. Женщина выпучила глаза, жадно схватила маленькую монетку. Мена состоялась. Каждой стороне казалось, что она в великом барыше, а противная в таком же большом накладе. Мне даже было чуть-чуть стыдно перед бедной женщиной. Но та уже убежала, страшась, что я передумаю. Я же, довольная сделкой, поспешила скорее прочь от греха и, не оглядываясь, зашагала дальше. К целителям я обратиться не рискну. На золотой приобретаю серую лошадь. Это для Рема. Все, можно возвращаться.

Иногда даже страх приносит пользу, подумала я спокойно, ведя свою лошадку за повод. Главное расслабиться. Когда держишь себя в кулаке, обязательно случится несчастье. Иду неторопливо, улыбаюсь солдатам. Из моей большой корзинки торчат заячьи уши, пучки зелени. На меня никто не обращает внимания.

Глава 4 В бегах

Этот день начался блистающим рассветом в ало-красных тонах и пухлых облачках. К позднему утру воздух наполнился летней сладостью и свежестью, и легкий ветерок трепетал между деревьями. Чудный день предвещал что-то необычайное, сулил нечто дивное. Даже птицы поддались общему настроению праздника, и я была убеждена, что чирикали они не в пример громче обычного. Даже кролики сновали между кустами и кувыркались через борозды с небывалой прытью для своих и без того проворных лап. Хотелось верить, что теперь у нас все получится. С восторгом я заметила, что мое тело уже не так сильно болит. Весь день мы ехали по лесу, несмотря на отсутствие дороги, белая кобыла, которуя я решила назвать Мией бодро передвигала ногами, легко тянув повозку по усыпаной сухими листьями твердой земле. Я не хотела уезжать от тракта слишком далеко, окрыленная успехом в Майне, я надеялась покупать еду и все необходимое в близлежащих городах и поселках.

Южная Креландия — чудесная страна с зеленеющими горами и глубокими долинами. На ровных заливных лугах, желтых от цветов, пасется откормленный скот. Скрывающиеся в синеве нагорья дубовые рощи полны оленей. Климат здесь мягкий, зима мягкая, снега почти никогда не бывает.

Повозка едет не спеша, поскрипывают колеса, я вспоминаю:

Вспоминаю мое возвращение с моей первой и удачной вылазки. Когда я, торжествующая, счастливая вернулась, Рем уже проснулся. У меня тревожно сжалось сердце, сейчас ругаться будет. Он посмотрел на меня, одетую мальчиком, усмехнулся, увидев мои короткие, черные волосы, смена моего облика была обсуждена нами и оговорена еще во дворце:

— Мальчиком ты тоже прекрасна.

Я положила руку ему на седую голову, стараясь рассмотреть огромный кровоподтек на скуле — моя работа.

— Выглядишь ты ужасно. Как ты себя чувствуешь?

— Живым, пока — коротко ответил он и попытался приподняться на локте, не удалось. Рем пытался что-то сказать, но ему это не удавалось тоже из-за захлестнувшей его боли, и он, отказавшись от борьбы с самим собой, закрыл глаза и проговорил:

— Создатели, как я устал…

Веки у него были набрякшие, тяжелые, а глаза потемнели от усталости и боли. Мне ничего не оставалось, как лечь рядом с ним и осторожно обнять:

— Ты справишься, ради меня.

Вспоминаю, что на следующее утро, когда я проснулась, то увидела, что Рем горит в лихорадке.

Все его тело было покрыто ранами и ушибами на разной стадии исцеления, и он был настолько истощен, что из-под кожи сплошь выпирали кости. Его кожа была серой, вместо здорового розоватого оттенка. Он горел — на нем не было ни капли пота, только сухая натянутая кожа, пылающая жаром. Он не спал, но сознание его было затуманено. Источник лихорадки совершенно очевиден: искалеченные стопы распухли. Грозные темно-красные линии поднимались вверх от ног. Заражение крови. Отвратительная, угрожающая жизни гнойная инфекция. А этот запах! Что же делать. Надо идти к целителю.

Следующий большой город — Файет. Как только доберемся до него, мне придется обратиться к целителю.

Файет — передо мной разворачивались длинные ряды соломенных кровлей вдоль тесных улочек, которые вели к возвышенностям, где селились состоятельные горожане. Мне надо не туда — мне надо в район для бедных. Я вспомнила нищих, ютившихся в низинах, около вонючей реки и представила, как часто их дома становились жертвой наводнений. Я иду под защитой темноты. Город наводнен солдатами. Я уже была научена тому, что, если не хочешь показаться подозрительным, не прячься. Иду, заметно прихрамывая, всем своим видом, показывая, что мне надо к целителю, на рынке, приобретая еду, спрашиваю где можно найти не дорогого целителя, жалуюсь, нога болит, мне указывают. Иду. Вот и дом целителя, открыла дверь, мелодично прозвенел колокольчик. Нервно оглядываюсь, засады нет. Меня приветствовал среднего возраста человек с грустными глазами:

— Чем могу помочь милая девушка?

Я вздрогнула, вот так моя маскировка не сработала. Внезапно пришло озарение, это же маг! Но как здесь, в бедном районе. "Опасность!", — молоточки тревоги застучали в висках, бежать…

— Извините, я ошиблась…

— Нет, не ошиблись, — перебил он меня, — эти все солдаты из-за вас тут, а вас ищут…Вы пришли, наконец…

«Целитель и менталист! Невозможно! Попалась…Не убежать…» Судорожно нащупываю кинжал в складках одежды, да что же я его так запихала далеко, воительница тоже мне…Мелкими шажками отступаю к двери, слежу за каждым движением мужчины, так просто я не дамся…

Мужчина спокойно наблюдал за моими метаниями.

— Прекратите трястись, я не выдам вас, только попробуйте мне тут упасть в обморок…

Человек, сидевший за столом, встал. Он был высок и широкоплеч, лет около сорока. Коротко остриженные черные волосы, энергичное худощавое лицо, пронзительные черные глаза…

Я вдруг сразу сдала. Он, видимо, это заметил. У меня все поплыло перед глазами, и я и в правду чуть не упала в обморок. Комната кружилась в каких-то зеленых и серых тонах. В ушах шумело. Нет, мне нельзя терять сознания, думала я. Рем болен, за нами охота, нам скорее надо убираться прочь отсюда.

Сквозь шум и трепетное мерцание я силилась уловить лицо и голос, который что-то кричал, и я не могла сначала разобрать, что это было, и только потом до меня стали доходить слова: Голос опять пропал, и я не знаю, действительно ли он так кричал, или все это просто с удесятеренной силой отдавалось у меня в ушах. Чувствую, меня посадили в глубокое, мягкое кресло. Кто-то положил руки на мою голову, я дернулась, сейчас будет больно, но почувствовала только теплую волну облегчения от боли, которая вот уже несколько дней не опускала меня. Слабость почти прошла. Принесли кофе, я очнулась. Потом кто-то, а тот страшный маг, он все знает про меня, сказал, что мне надо подождать еще немного. Впрочем, я и без того не могла двигаться. Я уже не спала и почти не ела несколько дней.

— Итак, вернемся к моему вопросу, — продолжил этот человек, когда убедился, что я пришла в себя. — Да, забыл представиться, меня зовут Дантос.

— Мне, мне нужно что-нибудь от воспаления и от лихорадки… — я помолчала, решилась, — не для меня, для одного… Человека…Он болен, я заплачу… — На каждое мое слово маг сосредоточенно кивал:

— Заражение крови, — задумчиво проговорил он, — раны прижигали…Мда…

Да какой смысл пытаться с ним разговаривать, если он и так все мысли читает! Император за такого мага душу продал бы. Вытащив из-под камзола кожаный мешочек, полный золотых монет, я попыталась вручить его целителю. Но тот отказался.

— Спрячьте ваше золото, девушка; — он помолчал, подумал. — Я пойду с вами, как я понимаю, — он внимательно посмотрел на меня, удовлетворительно кивнул, — да, вижу, надо торопиться. Он стремительно вышел из комнаты, — «за солдатами», вскочила, бежать…