Цена предательства

— В свое время мы позволим тебе произвести детей, — заверил меня Дарко, — более того, усмехнулся он, — после приобретения ошейника, ты будешь заниматься этим постоянно, уж очень мне хочется развести вашу уникальную породу магов природы, ты будешь работать над этим каждую ночь, — он хихикнул, — и день — ты будешь рыцарем сияющего пениса… Ну да ладно, хватит о хорошем… Входите, — крикнул он кому-то, — надо подготовить тебя к завтрашней церемонии…

Вошли какие-то люди, двое держали меня за руки, сверкнул нож, голове стало легко — срезали косу. На меня надели цепи, широко развели руки в стороны, натянув, закрепили к двум перекрещенным перекладинам, не шевельнуться, головой не побиться;

— Это чтобы всякие глупые мысли в голове не появились, — ласково сказал Дарко, — а то у меня такие планы на тебя, такие идеи…

Воды мне так и не дали, ушли, оставив меня в шоковом состоянии. Я был на пороге истерики, ошейник подчинения! О Создатели, я, Ардор, все мои друзья пропали!

Ошейник подчинения! До нас в Ардоре доходили слухи и дикие истории о создании этого артефакта. Конечно только сумасшедшии маги Вередии, находящейся на юго-западе от Креландии — могучии маги артефактники и менталисты, могли додуматься до такого извращения. Ошейник надевают на раба, а на его господина браслет. И тогда совершается магическая связь и раб не пожет отказать в исполнении любого желания хозяина. Я слышал, что в последние три года ошейники получили огромную популярность во Внешнем мире, но сам я никогда их не видел. Как я ни напрягал память, в моей воспаленной голове не всплывало более никаких воспоминаний об ошейнике подчинения. Где-то в самом отдалении билась какая-то смутная мысль, что, вроде, нужно добровольное согласие раба, будто он даже должен прочитать какое-то заклинание, призывающее ошейник сковать его. Не помню, ничего не помню, не могу сконцентрироваться… Попробовал почувствовать магию, напрягся. Боль ударила молнией в голову, прошла судорогой по позвоночнику. С волнением я почувствовал легкий отклик. Странно, а говорят мифрил полностью блокирует магию… Подумал… наверное на один удар я смогу собрать достаточно сил… Позже, когда не буду таким уставшим…Голова кружится от голода и жажды. Уже несколько дней я ничего не ел и не пил. Руки, натянутые в разные стороны затекли, плечи ломило. Голова закидывалась то назад, то вперед, огромный, тяжелый мифриловый ошейник причинял острую боль воспаленным плечам. Закрыв глаза я расслабился, откинул голову назад и растворился в физической боли.

На следующее утро, когда креландские солдаты сняли с меня цепи, стоять я не мог, под общий хохот я бессильно повалился к их ногам. Тело так затекло, что я его совсем не чувствовал.

— Напоите его, — услышал я голос Томеррена. — Он должен быть в сознании.

Томеррен заглянул внутрь, хмыкнул, ухмыльнулся, — а с короткими волосами тебе идет братец, и седина даже не очень старит, — он оценил мое состояние, — позовите Мериданона, Рем должен идти сам!

Мне поднесли к губам чашку с водой, я жадно захлебываясь пил, пришел маг-цельтель. Проворчав что-то, положил руку на мои обрезанные волосы, в который раз вздрогнул от чудовищно болезненной магии целителя, c трудом, но я мог двигаться.

— Он должен молчать, — добавил Томеррен, — мы же не хотим, чтобы наш Владыка испортил церемонию своими неуместными комментариями, — он задорно подмигнул мне, — но кричать ему можно — это оживляет все эти скучные церемонии, неправда ли, — он с хохотом вышел;

Очередные манипуляции мага — теперь я не мог говорить.

Меня вывели наружу.

Николас

Нас вели на главную площадь у дворца Владыки. Блеск солнца был волшебный. Яркое утреннее солнце вставало над Андарскими горами, нависающими над Осгилианом. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда нас ввели в Осгилиан мимо Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, было очевидно, что Осгилиан продолжал гореть. Нам сказали, что нас всех вели на церемонию отречения Владыки.

С той минуты, как я увидал это страшное насилие на вечеринке императора, совершенное креландскими людьми, в душе моей как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. Я шел, видел рядом опустошенные лица моих друзей, но ничего не воспринимал.

Мы вошли на площадь. Громко звонили колокола, повсюду реяли красно-белые знамена. Над дворцом Владыки был поднят стяг Креландии, он весело трепетал на легком ветру. Площадь наполнялась народом — имперскими солдатами, ардорцами, простым людом — горожанами, крестьянами, согнанными в Осгилиан отовсюду. Нас — магов, скованных, в мифриловых ошейниках, под усиленной охраной поставили отдельно, впереди, чтоб лучше было видно унижение нашего Владыки. Перед главным входом во дворец креландцы построили огромную деревянную платформу, возвышающуюся над площадью, сбоку к ней вели ступеньки.

Народ стекался на огромную площадь со всех сторон, никто не мог пропустить церемонию, за отказ наказывали смертью на месте без разбирательства и выяснения причины, болезни, травмы, возраст — ничего не принималось. На церемонию отречения ложного Владыки и приобретения истинного императора должны явиться все.

Прошло несколько часов. Мы ждем. Я начинаю волноваться за Рема, как бы не натворил он глупостей. Все ардорцы на этой площади знают, что никакая церемония ничего не изменит. Рем наш Владыка, никакие громкие слова ничего не значат.

Наконец загремели барабаны, я увидел процессию солдат — креландские войска шли к площади, и народ смотрел, как они идут, колонна за колонной. Они подошли к платформе и остановились в нескольких ярдах от нее. В проеме стояли воины в красных с белым доспехах, с обнаженными длинными мечами. Возглавляли почетную стражу императора лучшие офицеры Креландии. Все смолкло, когда из рядов подошедших воинов выступила свита императора, был там и Томеррен, все они были одеты в красное с серебром. Их отряд возглавлял император Дарко, на нем была темно-красная сверкающая кольчуга с серебряным поясом и длинный красно-белый плащ, скрепленный у горла пряжкой с большим сверкающим Армадилом. Он шел с непокрытой головой. Сзади него шел Рем, сопровождаемый магом. Он двигался тяжело, как будто преодолевая непреодолимое препятствие с каждым шагом. Его руки не были скованы. На Владыке были черные кожаные брюки, черная простая рубашка, он шел босиком. Отрезанные коротко волосы разметались седой гривой по склоненному лицу. На его голове красовалась черная корона Владык.

Император с достоинством взошел на платформу. Несколько ступенек стали непреодолимым препятствием для Рема, было очевидно, что самостоятельно он туда никогда не поднимется — вся площадь замолчала, и в тишине слышен был лишь перезвон колоколов. У лестницы, ведущей на платформу, Рем споткнулся, упал на колени, толпа как один выдохнула — Владыка упал, но тут Рем стал подниматься по ступенькам. Сквозь пелену, застилавшую мне глаза, я видел только эту черную фигуру. Потом до моего сознания вдруг дошло, что руки Рема лежат на плечах солдат и что эти двое просто тащат Рема, а сам он даже не переставляет ноги. Его голова с короткими седыми волосами свесилась на грудь. Солдаты поставили его на колени перед замолчавшей толпой, сзади Рема встал маг и положил руку на его плечо, как бы поддерживая.

Над площадью запела труба, забили барабаны, и наступило мертвое молчание. Тогда на платформу поднялся креландский офицер, его сопровождал Томеррен, за ними следовало еще пять воинов в доспехах Креландии. Они несли символ власти Владык Ардора и большой ларец, окованный золотом.

Томеррен подошел к Дарко, преклонил колено и громко произнес:

— Последний Владыка Ардора просит соизволения сложить с себя права. — Он протянул символ власти Ардора — хрустальный жезл.