Под крылом Ворона

— Это было ее и только ее решение! Я не знаю мотивов, я…

— ХВАТИТ! — Рокэ никогда не отличался терпением. Фарс уже сидел у него в печенке. — Меня не интересует, на кого работал этот ызарг. МНЕ необходимо ЗНАТЬ СОСТАВ ЯДА!

Кажется, Салина сам не ожидал, будто его соберано умеет так орать, а Ганс и вовсе сжался на кресле, попытавшись стать меньше, чем был.

— Я расскажу, что с вами будет, — понизив тон голоса, вкрадчиво произнес Рокэ, слегка растягивая гласные. — Для начала я передам вас палачу и стану наслаждаться тем, как вас поджаривают на медленном огне, а затем по кусочку отдирают пласты обуглившейся кожи. Не волнуйтесь, вы не умрете. От такого не умирают. Вас не будут растягивать на дыбе и бить, окажется достаточным просто засадить под ногти несколько иголок…

Похоже, он подобрал именно ту интонацию, какую нужно. Ганс, и без того бледный, посерел лицом и затрясся.

— У нынешнего герцога Окделла врагов немало, — продолжал Рокэ. — Однако все они мне известны. С ними я сам разберусь так или иначе, чуть раньше или позже. Состав яда — все, что мне нужно от вас, но вы, похоже, не способны дать мне эту информацию. Посему…

И вдруг все сопротивление Ганса сошло на нет. Он упал на колени и ударился лбом об пол, восклицая:

— Прошу, ваша светлость, у меня семья!

— А у меня — единственный воспитанник, — фыркнул Рокэ. — Но дело даже не в этом. Я не милую своих врагов.

— Я должен был читать ему Книгу Ожидания и следить, чтобы герцог принимал освященный в домовой часовне хлеб, — всхлипнул Ганс. — Ведь на полуострове нет церквей Создателя, вы не принимаете эсператистских монахов…

— Я не терплю ызаргов в собственном доме, — бросил Рокэ. — Продолжай.

— Хлеб… Его изготовили из муки, специально привезенной из Агариса. Это не я сделал, я только передал и должен был…

— Кто? — спросил Салина.

По щекам Ганса потекли слезы.

— Умоляю… у них в заложниках вся моя родня, их убьют.

— Наверняка уже убили, — заверил его Рокэ. — Где хлеб? Вы его выкинули? — спросил он и подумал, что, если это так, он действительно казнит слугу, причем по-морисски, засунув в мешок с ызаргами.

— Он… при мне, в моих вещах.

Рокэ кивнул.

— Какие вам еще давали указания? — спросил Салина.

— Мне сказали, что когда… если герцог Окделл почувствует недомогание, то я должен отыскать в деревеньке рядом с Барсиной мэтра Ферентье и купить у него настойку манионики на сборе трав…

Рокэ хлопнул в ладоши, отчего Ганс вскрикнул. В комнату вошел Суавес.

— Ты слышал?

Тот коротко кивнул и произнес:

— Мы уже обыскали вещи этого господина и передали Абу-Али все подозрительное.

— Скажи ему про хлеб.

Суавес поклонился и вышел.

— А с вами, любезный, мы еще не закончили, — произнес Салина, обращаясь к Гансу. — Итак, граф Штанцлер передал с вами бумаги для герцогини Окделл…

========== Новая жизнь ==========

Когда Дик почувствовал, что выспался окончательно, в комнате еще было темно и раздавались тихие приглушенные голоса. Сначала они показались Дику незнакомыми, затем он узнал Салину, а потом и Алву.

Наверное, стоило открыть глаза и поздороваться, но Дик не нашел для этого сил. Он лежал в тепле и покое — впервые с того времени, как покинул Надор. Тело нежилось на неописуемо мягкой постели — будто Дик спал на самом настоящем облаке, и подниматься совершенно не хотелось. Было как-то уютно, по-домашнему, и даже то, что рядом находились враги, его не тревожило. У врагов оказались очень красивые певучие голоса, у Ворона так и вовсе… Не к месту вспомнилось: эта птица считалась самой крупной из певчих. Интересно, умел ли петь кэналлийский соберано? Вопрос, разумеется, глупый, но Дика он отчего-то взволновал.

Южане говорили на талигойском, а не на своем варварском языке, и Дик сначала неохотно, а потом с интересом начал прислушиваться.

— Абу сказал, мы успели как раз вовремя. Страшно даже подумать, если бы… — произнес Салина.

— Брось. Ричард провалялся бы с месяц, но поправился бы непременно. Мориски — истинные чудодеи в отношении излечения.

— Рокэ, ты видел мальчишку? Не знаю, в чем еще держится его душа. Ему двенадцать, но я не дал бы и девяти.

Алва тихо фыркнул.

— Северяне взрослеют позже, только… — Салина не договорил (видимо, что-то показал вместо этого).

Алва тихо рассмеялся и произнес:

— Данный недогерцог напоминает мне щенка волкодава: такой же несуразный, угловатый и неуклюжий.

— Не наговаривай.

— Все же следовало отдать его тебе. Жаль, не догадался, — проронил Алва.

— Не помню случая, чтобы ты скидывал свои обязанности на кого-либо, включая меня.

— Мои?.. — Дик представил, как Алва смешно вздернул бровь. — Этого мальчишку мне навязали, причем дерзко, если не нагло. Что ж… я стерплю его присутствие. Казна Кэналлоа не опустеет в скором времени, потому на пару-тройку достойных менторов, десяток камзолов и штанов как-нибудь наскребу.

— Не прибедняйся, не к лицу.

Алва снова фыркнул и внезапно зашипел, словно потревоженная гадюка:

— Его Высокопреосвященству следовало лучше думать. Мальчишка еще не приехал в Кэналлоа, а его попытались отравить. И все потому, что желали достать меня.

У Дика перехватило дыхание. Он корил себя за то, что, будто ребенок, свалился в лихорадке, не выдержав долгого пути. Крепился, стараясь не выглядеть кисейной барышней. А оказалось — его пытались убить?..

Запоздалый страх прихватил горло, чуть не вызвав приступ удушья, но Дик отогнал его усилием воли. Сейчас ведь все хорошо. Его спасли. И теперь придется как-то смириться и жить с тем, что из Заката (отец Маттео постоянно стращал им, говорил — для Рассветных Садов Дик плох, а матушка соглашалась с ним) его вытащил кровник — тот самый человек, заколовший отца.

Наверное, больше нельзя мстить Алве… Или можно? Алва спас его, лишь опасаясь неудовольствия короля и кардинала. Или все не так, и он беспокоился именно за него, Дика? Запутавшись окончательно, он решил отложить данный вопрос на потом.

— Не думаю, что дело лишь в тебе, Рокэ. Надор — достаточно лакомый кусок и для Манрика, и для тех же Лараков, — сказал Салина, и его тотчас захотелось вызвать на дуэль, но Дик не успел, поскольку Алва ответил:

— Что усугубляется желанием повесить на меня смерть еще одного Окделла. Ты забыл о Ноймаринене. Я не сбрасываю его со счетов.

— Агарис с готовностью причислил бы к толпе святых Эгмонта, но вряд ли сумеет — все же линия.

— Зато якобы замученного мною ребенка объявит святым непременно, вознесет на знамя нового мятежа…

Дик выдохнул громче, чем хотел. Он и подумать не мог, что столько людей желают ему смерти. И… матушка всегда была ярой эсператисткой, она и его с сестрами заставляла молиться и соблюдать посты, а теперь… В носу и глазах предательски защипало, и, скорее всего, он себя выдал, поскольку Алва коротко выругался:

— Dos idiota! Tontos! Maldición!..

Постель рядом с Диком прогнулась, и на его плечо опустилась прохладная ладонь.

— Ричард? — позвал Алва мягким, совершенно ему несвойственным тоном. — Спите. Еще рано вставать. Ну что вы, в самом деле…

От его слов (а главное — тона) захотелось разреветься, как младенцу, и чем сильнее Дик не давал рыданиям воли, тем больше сдавливало горло. Он даже начал тихо всхлипывать.

На мгновение стало светлее, послышался тихий хлопок — Салина вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. В волосы зарылись чужие пальцы, а прямо над ухом произнесли тихо и печально:

— Это пройдет, взрослеть всегда тяжело, уж поверьте.

Захотелось возразить. Уж Ворон точно не мог ничего знать о невзгодах Дика. Только он, к счастью, не успел произнести обидных слов — вовремя вспомнил разговор дядюшки Эйвона и отца. Алва ведь потерял почти всех родных и, наверное, все же знал, о чем говорил.

А потом Дик вспомнил другое: он прятался на чердаке и случайно подслушал разговор отца, герцога Придда и маркиза Эр-При. Дик был тогда еще очень мал, но говорили точно об Алве! Его хотели убить, причем недостойно, чужими руками, и даже не кинжалом наемного убийцы, а с помощью женщины!