Под крылом Ворона

========== Вместо пролога ==========

— Я не собираюсь возиться с мальчишкой, — Рокэ удалось произнести эту фразу совершенно спокойно, хотя внутри все закипало от возмущения. — Не думаю, будто Первый маршал Талига найдет время на обязанности няньки.

Дорак тепло улыбнулся ему.

«Жди гадости», — подумал Рокэ и потянулся к бокалу.

— Герцог Алва, — произнес Дорак, и Рокэ оставил бокал в покое: рука могла дрогнуть, а вино неминуемо выдало бы это. — В сложившихся обстоятельствах Его Величество счел вас лучшей кандидатурой в опекуны юного герцога Окделла.

— И вы не смогли убедить его отказаться от этой идеи? Не верю, Ваше Высокопреосвященство, — заявил Рокэ. Он терпеть не мог, когда ему навязывали кого бы то ни было, будь то королева, принц крови или малолетний герцог, не говоря о птицах более низкого полета. Однако если с бледной розой всея Талигойи у него было заключено нечто вроде взаимовыгодного соглашения, то мальчишку ему просто сажали на шею, и груз вполне мог стать непомерным.

— Я не вижу лучшей кандидатуры, — Дорак улыбался уже широко и открыто.

— Неужели? Отдайте его Ноймаринену, что ли, — предложил Рокэ.

— Человеку, ратующему за разбитие герба Окделлов?.. Думаете, юноша признает его в качестве опекуна?

— А убийцу собственного отца он, разумеется, примет с распростертыми объятиями, — съязвил Рокэ.

— У вас нет объективных причин желать смерти Ричарду Окделлу, — заметил Дорак, — в отличие от герцога Ноймаринена и многих его отпрысков, которых тому следует обеспечить не только титулами, но и землями пообширнее и поплодороднее.

Рокэ фыркнул.

— Выходцу из Кэналлоа Надор может показаться суровым и холодным краем, но тому, кто живет севернее… — Дорак не договорил, позволяя Рокэ делать выводы самостоятельно. — Я, конечно, могу настоять на том, чтобы оставить мальчишку в продуваемом всеми ветрами разоренном родном гнезде. В этом случае его опекуном станет граф Ларак, а мы получим к Лаик второго Эгмонта Окделла. Тот же результат будет, если передать мальчишку под опеку кого-либо из Людей Чести.

— Ызаргов… — пробормотал Рокэ.

— У Вальтера Придда подрастает сын, ровесник Ричарда. Однако я не уверен, что это хорошая идея — учить камни изворотливости спрутов.

— О да, Ваше Высокопреосвященство, — усмехнулся Рокэ. — Учить скалы летать — идея намного привлекательнее. Не боитесь, что данный булыжничек прилетит прямехонько в вашу голову?

— Нет, Рокэ. Ведь летать его научите именно вы.

— А если Савиньяки? — предложил Рокэ, проигнорировав это утверждение.

— Графиня Арлетта берет на воспитание старшую из герцогинь.

— Вот как?

— Графиня соскучилась по женскому обществу, — сказал Дорак, потянулся к маленькой чашечке шадди и сделал небольшой глоток. — Ее Величество уже высказала опасение, что Айрис Окделл станет маршалом в юбке. Если она будет защищать Талиг, я даже не против. Как думаете, Рокэ, маршал в юбке укрепит нашу армию или разрушит ее изнутри? У бордонцев женщины воюют.

— Мне плевать, — огрызнулся Рокэ, сохраняя при этом самый вежливый тон, на какой только был способен. — Если вы продолжите вешать мне на шею всех кого не лень, до столь радостного события я точно не доживу. А Ричарда Арлетта взять не пожелала?

— Побойтесь Создателя, Рокэ, одного представителя рода Окделлов в одни руки — вполне достаточно. У вас отличное здоровье, я неустанно молюсь о его сохранности.

— А что с младшими?

— Они останутся с матерью, по крайней мере пока.

— Можно передать Ричарда, например, Валмону. Поднял же он как-то четверых сыновей, — не ухватиться за последний шанс он просто не мог.

— Рокэ… — протянул Дорак и постучал пальцами по столу.

— Ваше Преосвященство…

— В конце концов, именно вы создали эту проблему, — сказал Дорак и вышел победителем из словесного поединка.

— Я подавил мятеж, — все же возразил Рокэ.

— Огромной ценой и кровью. Кому нужна была ваша дуэль с Эгмонтом Окделлом? Можно подумать, выживи он, его казнили бы в Занхе… Рокэ-Рокэ, вы привели нас к нелегкой ситуации и проигрышному решению, с какой стороны на него ни взгляни. Вам и расхлебывать.

Когда-то приблизительно такими же словами говорил отец. Дорак был слишком близко знаком с Алваро Алвой и теперь то ли сознательно, то ли нет использовал его интонации.

Рокэ все же взял бокал, опустошил его залпом и, размахнувшись, запустил в камин, вложив в движение всю одолевающую его злость.

— Я уже ненавижу этого мальчишку! — признался он, хотя прекрасно понимал, что сам Ричард совершенно не виноват в своем незавидном положении. Ему попросту не повезло: родился не в нужном Доме, не в том месте и в неправильное время.

— Граф Манрик не прочь взять его под свое крыло, но в этом случае я не дам за жизнь герцога Окделла и дохлой мухи.

— Либо умрет, либо женится, — согласился Рокэ. — Признаться, я не готов к рыжим Окделлам. А вы, Ваше Высокопреосвященство?

— Я полагаю, вам пора обзавестись птенцом, Рокэ. Если не собственным, то хотя бы приемным.

========== С приездом ==========

Дик сидел с закрытыми глазами и поминутно то отдавался дреме, то прислушивался к звукам снаружи. Дорога петляла сначала в лесу, потом меж холмов, затем забралась в горы. Поначалу ему было интересно смотреть в окно, после наскучило. Небольшие городки и селения, которые они проезжали, быстро примелькались; постоялые дворы надоели.

В Надоре поездка в Кэналлоа казалась Дику архиважным событием. Он не радовался, но испытывал сильное возбуждение от того, что скоро покинет родной дом. Конечно, отправлялся в путь он при печальных обстоятельствах, но ничего поделать с собственным любопытством не выходило. Даже уверенность в том, будто герцогу Окделлу неуместно вести себя подобным образом — он давно не ребенок и теперь единственный мужчина в роду, — совершенно не помогала.

Теперь, когда окружающие красоты приелись, однообразие пути начало раздражать, а сам Дик умудрился подхватить простуду, — все виделось совсем иначе. Не просто поездка — сопровождение к месту заточения, в Кэналлоа, где станут ненавидеть его, а Дику придется ненавидеть в ответ: ведь кэналлийцы преданы соберано, который убил на дуэли Эгмонта Окделла.

Дик иной раз размышлял: солгали ли ему, рассказав о нечестном поединке или уточнив, что тот произошел на линии. Узнать о последнем вышло практически случайно, при этом Дик поставил в неловкое положение матушку, дядюшку Эйвона и отца Маттео.

Когда маркиз Салина объявил о поездке и о назначении герцога Алва опекуном Дика, тот высказал все, что думал, и упомянул о хромоте отца, который попросту не смог бы оказать достойного сопротивления во время поединка.

В ответ он получил насмешливое:

«Вы, конечно, юны, но уже должны бы знать: хромота одного из дуэлянтов не имеет значения, если дерутся на линии».

Дик перевел взгляд на матушку, ожидая возражений зарвавшемуся южанину, однако она подтвердила: отец сражался способом, проклятым самим Эсперадором.

Вечером Дика ожидал очень неприятный разговор… и не только. Казалось, щеку до сих пор покалывало, стоило вспомнить. Дик не держал на матушку зла, она была права, ударив, но, когда утром подали карету, подойти и попрощаться не смог, только кивнул, обнял сестер и отправился в путь.

С ним поехал всего один слуга. Матушка сказала, его рекомендовал хороший друг семьи. Высокий и тощий светловолосый Ганс являлся, по сути, чужим человеком, но в его обществе Дику все-таки было немного спокойнее, чем с черноволосыми, смуглыми и слишком шумными южанами. Кэналлийцы напоминали ему стайку галок: такие же черные и постоянно галдят. Правда, когда что-нибудь случалось, они тотчас замолкали и быстро решали любую проблему. Однажды у кареты полетела передняя ось, так ее каким-то образом починили, и она доехала до ближайшей деревни. Гансу пришлось пересесть на телегу с вещами. Самого же Дика взял в седло маркиз Салина.

Ах, какой же у него оказался конь! Гнедой, с рыжими подпалинами на ногах и звездой во лбу. Самый настоящий мориск. Дик о таком и мечтать не мог, а прокатиться на нем считал пределом мечтаний. Если бы не обстоятельства, он, наверное, пребывал бы в полнейшем восторге.