Под крылом Ворона

Карету ощутимо качнуло. Дик приложился плечом, открыл глаза и закашлялся. Ганс, сидевший напротив с Книгой Ожидания в руках, немедленно отложил ее, пересел и подал платок. Дик поблагодарил, давясь воздухом. Нос заложило, а виски сдавило, будто обручем. Карета остановилась, дверца распахнулась, и появилась обеспокоенная физиономия Салины. Его присутствие оказало неожиданно благотворный эффект: приступ кашля улетучился, словно его и не было.

— Как вы себя чувствуете, герцог?

Дик пару раз непонимающе моргнул, затем вспомнил, что теперь носит этот титул, и ответил как можно холоднее:

— Не стоит беспокоиться обо мне, маркиз.

Салина нахмурился, наверняка оскорбленный ответом. По крайней мере, Дик на его месте точно вышел бы из себя, однако Салина не ушел, а протянул ему флягу.

— Выпейте и выходите на свежий воздух, — приказал он.

Дик потянулся к фляге, но был остановлен скрипучим голосом Ганса:

— Герцогу лучше оставаться в карете, он неважно себя чувствует.

Наверное, не скажи он этого, Дик и сам отказался бы от прогулки, но с какой стати какой-то слуга решает за него?! Капитана Рута, например, Дик послушал бы безоговорочно, с Нэн мог бы поспорить, но все остальные обязаны были знать свое место.

— Благодарю.

Во фляге оказалось молодое вино с какими-то травами. Голова пошла кругом уже после двух глотков, но Дик взял себя в руки и вылез из кареты.

— Красиво.

Посмотреть действительно было на что. Они миновали перевал, отделяющий полуостров от остального Талига. Впереди лежала Кэналлоа: кутались в легкую синеватую дымку холмы и горы; зеленели, а где-то уже и желтели поля.

— Кэналлоа — приветливый край, герцог, — сказал Салина то ли просто так, то ли пытаясь в чем-то убедить или даже приободрить.

Дик предпочел проигнорировать эту реплику.

— Желаете пересесть в седло? Вам подадут коня.

Дик кивнул и не удержался от улыбки. Трястись в карете уже не осталось никакой мочи.

— А почему вы не выпускали меня из кареты раньше? — спросил Дик несколько часов спустя, когда они окончательно спустились с гор.

— Мы не то чтобы скрывались, но не афишировали ваш отъезд, — ответил Салина, отбивая у Дика желание задавать новые вопросы.

Да, он вовсе не по собственной воле совершал поездку из Надора в Кэналлоа. Его везли как самого отъявленного преступника: под охраной многочисленного отряда, в закрытой карете, объездными путями. Они не только в столицу не заехали, но объезжали все относительно крупные города.

«Неужели Оллар настолько сильно ненавидит и боится? — думал Дик. — Ну хорошо, к отцу он еще мог питать неприязнь, но что сделал ему лично я? Неужели во всей стране не нашлось другого опекуна, кроме убийцы и мерзавца Алвы? Какого-нибудь «навозника», к примеру?»

— Мы можем перейти хотя бы на рысь? Надоело плестись шагом.

— Разумеется, Ричард.

***

Рокэ герцог Алва оказался вовсе не таким, каким представлял его Дик. Он всегда считал, будто в поединке побеждает сильнейший, однако Алва — невысокого роста, худой и какой-то совершенно непредставительный — уступал отцу буквально во всем, за исключением наглости и дерзости, которых ему было не занимать. Впрочем, Дик находился здесь явно не в гостях, так зачем Алве церемониться с ним?

— Поскольку воля Его Величества — закон, вы, Ричард, станете жить в Алвасете. Ясно?

Дик кивнул. У Алвы отсутствовал малейший акцент, он говорил по-талигойски очень правильно. Да и вообще мало походил на собственных подданных — только цветом волос. В остальном же Дик вряд ли принял бы его за уроженца юга. Алва оказался очень светлокожим — даже бледнее его самого — и синеглазым. Если бы маркиз Салина не представил их друг другу, Дик никогда не догадался бы, кто именно перед ним, хотя и слышал про «глаза смерти» Ворона. А еще он не чувствовал в себе сил к сопротивлению и даже проклясть Алву не сумел бы, хотя это и следовало бы сделать.

В Алвасете они въехали вечером второго дня, оставив далеко позади и карету, и нехитрый скарб, и конвой. Салина взял с собой только шесть человек. Если он и опасался кого-то или чего-то, это осталось за перевалом. В Кэналлоа у него не существовало врагов, что Дик и осознал в первом же городке, в котором по случаю их приезда закатили настоящий пир.

Ночью в Кэналлоа царствовала весна. Такое впечатление создавалось из-за обилия цветов, расцветавших после захода солнца. А днем властвовало жаркое лето, к которому Дик оказался непривычен. Ради него Салина делал остановки в самые жаркие полуденные часы. После же, как следует выспавшись, Дик готов был скакать до рассвета. Даже его простуда, казалось, отступила на время, несмотря на то, что Дик совсем забыл о приеме лекарства, которое вручил ему Ганс. Пузырек то ли потерялся, то ли разбился, то ли его стащил кто-то из кэналлийцев (правда, зачем он мог тем понадобиться, Дик так и не придумал).

Гнездо Кэналлийских Воронов потрясало своей красотой: безбрежное море, высокое небо, белоснежные здания портового города и величественный замок на утесе — Алвасете. Конечно, золотая клетка все равно останется таковой, но думать об этом крае как о тюрьме у Дика не выходило. До встречи с герцогом.

— Если бы не приказ Его Величества, вас бы здесь не было, уверяю. Сам я совершенно не горю желанием нянчиться с вами, — продолжал распинаться Алва, хотя Дик не говорил ему ни единого слова. Он только кивал или качал головой. Причем вел он себя так вовсе не из дерзости — во рту стояла такая сушь, что Дик боялся лишний раз вздохнуть глубже. — Тем не менее до Лаик вам придется жить в моем доме. Ну вот и живите. Комнаты для вас готовы.

Дик склонил голову.

— Воспитанников положено учить, — продолжил Алва, — поэтому вас будут посещать менторы. Наверняка вы мечтаете убить меня, когда вырастете, а значит, учитель по фехтованию вам не повредит. Кроме него — преподаватели точных наук, истории, тактики, стратегии. И… м… риторики, — добавил он и усмехнулся.

Дик проглотил явный намек. Горло першило: при каждом вдохе по нему словно наждаком проводили.

— И вот еще что, Ричард. Не стоит делать хорошую мину при плохой игре, я осведомлен о вашем отношении к моей персоне, — добавил Алва. — Потерпите до Лаик, а после вас непременно возьмет в оруженосцы какой-нибудь Ызарг Чести, и будет вам счастье. Пока же пользуйтесь всеми благами моих злодеяний. Вам не помешает побольше есть, гулять и учиться. Я не жду от вас благоразумия или отсутствия проказ, но уясните основное правило: чем меньше вы озорничаете, тем реже мы станем встречаться. Со своей стороны мне хотелось бы свести наше с вами общение к нулю. Уверен, вы не против.

Дик кивнул.

Алва фыркнул.

— Будьте столь любезны, герцог Окделл, подайте голос. Признаться, я начинаю чувствовать себя редкостным попугаем в вашем обществе.

Ричард удивленно поднял взгляд.

— Такие птицы. Обитают на далеком юге, — пояснил Алва. — Маринеры их приручают и учат говорить. Они, правда, после этого болтают без умолку. Хотите еще ментора по землеописательным наукам?

Дик вздохнул и осторожно проронил:

— Хочу.

Голос, разумеется, осип, а сам Дик закашлялся и вынужденно ухватился за горло.

Алва нахмурился.

— Небольшая простуда, Рокэ, — вступился за Дика молчавший все это время Салина.

— Я скажу, чтобы к вам направили лекаря, — пообещал Алва.

Дик попробовал возразить, но Алва резко поднял руку и потребовал:

— Молчите. Так уж вышло, что ваше здоровье теперь тоже моя забота.

И неожиданно широко улыбнулся.

— У вас будут какие-нибудь просьбы, Ричард?

— Я хочу… написать сестре.

— Разумеется, — согласился Алва. — В вашей комнате найдется все необходимое. Идите.

— Благодарю, — выдавил из себя Дик и кинулся вон из комнаты.

Он чувствовал себя совершенно несчастным и абсолютно сбитым с толку. Вовсе не такого приема он ожидал: вначале думал, будто его вообще запрут в подвале, потом — что все станет хорошо и даже лучше, чем в Надоре. И почему-то едва ли не до слез оказалось обидно, поскольку Алва на самом деле плевать на него хотел. Если бы не Оллар, Алва о сыне убитого герцога Окделла и не вспомнил бы.