Большой дождь

Словно чувствуя её взгляд и слыша мысли, Виктор оглянулся и, заметив наблюдающую за ним соседку, махнул ей рукой:

— Доброе утро!

— Доброе! — Ответила Сара и почему-то смутилась, словно пойманная на чем-то неприличном. Впрочем, а почему бы и нет? Да и к тому же, на острове она никого не знала — кроме семьи Фонеска и пары-тройки коллег в Машику.

— Эй, Виктор. Какой кофе Вы пьете?

Он помотал головой, показывая, что ничего не слышит, и положил шланг, чтобы напор воды не стучал по металлическим бортикам, заглушая все звуки.

— Простите? — поворачиваясь к ней, переспросил он.

— Какой кофе Вы пьете: черный или с молоком?

— В чем причина интереса?

— Хочу угостить Вас.

— О, не стоит беспокоиться…

— Стоит! — и она направила в него указательный палец, пресекая любые попытки возражений. Он отказался уже от нескольких приглашений, и в этот раз она не собиралась позволить ему улизнуть снова. — Я ни в чем в этой жизни так не уверена, как в своём умении варить отличный кофе. Вы просто обязаны согласиться хотя бы на одну чашечку. Признавайтесь: с молоком или без?

Виктор сокрушенно покачал головой, с улыбкой сдаваясь под этим натиском.

— Черный, без сахара.

— Отличный выбор! Оставайтесь на месте! — и, швырнув окурком в переполненную пепельницу, она вышла с балкона.

Когда, вооружившись подносом с двумя чашками, наполненными ароматным бодрящим напитком, увенчанными упругой золотистой пенкой, и блюдцем с несколькими пережившими ночь шоколадными кексами, Сара вышла из подъезда, Виктор послушно ждал её в своем дворе. Пикап уже был отмыт, вода выключена и шланг свернут, сам Фонеска опустил джинсы, но переступал по влажной траве всё ещё босиком.

— Это напрасные заботы, — сообщил Виктор, забирая у неё из рук поднос и опуская на откинутую заднюю дверцу машины, служащую импровизированным столиком.

— Ничего подобного, — возразила Сара. — Вы уже трижды меня выручали, а у меня даже не было шанса Вас отблагодарить как следует.

— Трижды?

Осторожно, словно боясь раздавить, он взялся за тонкое изогнутое ушко чашки и поднес её к лицу, принюхиваясь. Сара кивнула и перечислила, загибая для наглядности пальцы:

— Кухня, Машику, Матеуш.

— Матеуш?

— Да. Не знаю, как у Вас это получилось, но вместо неприступной зануды, которая три месяца притворялась моим ребенком, из порта вернулся мой сын. Настоящий, прежний сын! Вы обладаете какой-то магией!

Виктор сделал глоток и коротко посмаковал кофе, шевеля губами и заглядывая в чашку. А потом улыбнулся:

— Вы не соврали: кофе отменный. И это магия отданного на растерзание детям штурвала, а не моя.

— Да? — Сара придвинула ближе к Виктору блюдце с десертом. — Если это штурвал, тогда почему я со вторника постоянно слышу Ваше имя?

Он хохотнул и собирался что-то ответить, но над ними скрипнуло, распахиваясь, окно, и в нем появилась Фернанда с объемным мотком махрового полотенца на голове.

— Сара? Привет!

— Привет, — отозвалась она, заслоняясь чашкой и улыбаясь удивленному выражению Виктора.

— У тебя сегодня выходной, да?

— Верно.

Девочка повисла на подоконнике, широко скалясь и приподнимая брови.

— То есть ты свободна? — Заключила она довольно. — Может, мы сможем сегодня заняться джинсами? Ну, ты помнишь…

— Да, можем попробовать.

— Круто! — взвизгнула Фернанда. — Тогда я сейчас высушу волосы и спущусь.

И захлопнула за собой окно, исчезая обратно в комнату. Сара опустила голову и повернулась к Виктору. Он замер с кексом в руке и недоумением во взгляде.

— И Вы ещё говорите мне что-то про магию, — упрекнул он. — Я что-то пропустил?

— Не много, — отмахнулась Сара.

— Ладно. Раз Вы теперь такие подружки с моей дочерью, может, мы тоже перейдем на «ты»? — предложил, опустив взгляд и сосредоточено отворачивая от кекса пергаментную обертку, Виктор.

— Поддерживаю.

Она улыбнулась, сделала большой, вяжущий глоток и встрепенулась:

— Кстати, как ты себя чувствуешь?

Откусив от кекса, Виктор лишь молча нахмурился в недоумении.

— Просто ты так отбивался от приглашения на кофе, словно опасался, что я собираюсь тебя отравить, — манерно оттопырив мизинец, она подняла чашку и поверх неё зловеще осклабилась. — Собственно, теперь, когда мне это удалось, меня интересует, как ты себя чувствуешь?

— У тебя все шутки связаны со смертью? — улыбнулся он, запивая шоколадный десерт горьким кофе.

— Нет, только лучшие из них. Между прочим, я в университете хотела быть патологоанатомом.

Виктор хохотнул, отправляя последний кусочек кекса в рот. Смяв в кулаке опустевшую пергаментную формочку, он снова потянулся к тарелке.

— Зря не стала, — ответил он и кивнул на новый кекс в своей руке. — Это очень вкусно!

— Спасибо, сама пекла, — сообщила Сара и коротко смущенно улыбнулась, а потом снова посерьезнела. — Ты бы так на них не налегал. Мышьяк, знаешь ли, имеет свойство накапливаться в организме.

Виктор Фонеска прыснул со смеху. Он захохотал, заслоняя ладонью наполненный рот, давясь и кашляя, густо краснея, сгибаясь пополам и судорожно пытаясь вдохнуть. В уголках его глаз собрались искристые капли слёз. Его массивная фигура в пропахшей морем одежде содрогалась.

Сару забавляло и умиляло, как искренне и открыто он реагировал на её дурацкий юмор. В голове снова возникла мысль о том, какой слепой и глупой она была, влюбляясь и надеясь на что-то с доктором Пайва. Как вообще в здравом уме и светлой памяти можно было выбрать Луиша, стального и острого, как скальпель, когда в мире бывают такие теплые и добродушные люди, как Виктор?

========== Глава 5. ==========

Новехонькое футбольное поле с искусственным покрытием, огражденное высокой сеткой и приютившееся между зданием школы и нависающей над ним горой, было небольшим и не рассчитанным на зрителей. Вдоль поля под самим забором поставили несколько лавочек, но они быстро заполнились, а потому многим ученикам и родителям пришлось стоять на поле или за сеткой. Виктору удалось занять себе место на полу возле углового флажка. До линии тут было достаточно места, чтобы разместить ноги с относительным комфортом; никто не ходил мимо и не спотыкался об него; и выход был рядом — сразу по другую сторону поля, достаточно пройти прямо за воротами.

Был полдень субботы, солнце висело прямо над головой, и разогретое его лучами покрытие источало едкий резиновый запах. К нему примешивался доходящий от расположенной неподалеку винокурни сладкий ягодный аромат. С пляжа Алагоа дул легкий солоноватый бриз. Поле и школьный двор вокруг него были заполнены детским визгом и смехом. Прибывшие на футбольный матч родители сновали по территории и постоянно щелкали камерами на своих мобильных телефонах. Финал школьного чемпионата по футболу был важным событием для местных. При относительно немногочисленном населении острова и количестве имеющих футбольные команды школ чемпионат проводился дважды за учебный год. Победители двух финалов — зимнего и летнего — в начале нового учебного года играли между собой за Суперкубок и символический денежный приз. В декабре 2009-го Порту-да-Круш имел все шансы на победу.

Как отец страстно влюбленного в футбол сына, Виктор никогда не пропускал подобные мероприятия. Комната Рафаэла была заставлена кубками и медалями, фотографиями команд, в которых состоял он сам, и плакатами команд мирового уровня, за которые болел, футболками звезд и мячами всех размеров, расцветок и с разной именитости автографами на них. При всей своей страстной любви к этому спорту, Рафаэл удивительно трезво как для своих лет совершенно не мечтал о футболе как о возможной будущей профессии. Он проявлял не только трудолюбие, но и некоторый талант, играя за школьную сборную и юношескую команду в Машику, получал много лестных отзывов в свой адрес от тренеров и рефери, но не фантазировал о славе, богатстве, Золотом мяче и контракте с «Реал Мадридом». Рафаэл был намерен стать онкологом. Чтобы — и эти слова въелись в мозг Виктора кровоточащими ранами — однажды спасти чью-то маму.