Страница 61 из 72
— Не стану повторять очевидное, моя прекрасная динэт, — в его голосе прозвучала откровенная насмешка. Но сердиться на него сейчас попросту не оставалось ни желания, ни сил.
Вместо споров и ссор я протянула ему левую руку. И полученную от Мирантара шкатулку, где на зелёной подложке оставался покоиться нетронутым второй серебряный ободок.
— Не желает ли мой жених тоже примерить своё кольцо? Вдруг Мирантар ошибся в его изготовлении? А ведь я уже заказала ему точно такие же украшения из другого металла, чтобы было что использовать в подтверждение грядущих обетов.
— Что? — изображая возмущение, Фернрод притворно нахмурился. — И опередила меня?!
— Что поделать, если тебя никогда не найти, чтобы испросить согласие или совет?
Его деланная хмурость быстро обратилась в настоящую:
— Что поделать, если у меня есть ещё иные и обеты, и обязанности? — вопросом на вопрос ответил он.
— Почему сейчас, Фер? — Он собрался было пуститься в объяснения, но я не позволила, перебивая: — Почему именно сейчас ты решил жениться?
Несколько мгновений он молчал, потом широко ухмыльнулся:
— Рад, что ты хотя бы не спрашиваешь, почему предложения супружества от меня удостоилась именно ты.
— О-о-о, мой дорогой даэр, боюсь, что о причине этого предложения не стоит лишний раз спрашивать! Она кристально ясна: мало кто из эллет во всех землях эльдар способен вытерпеть твой несносный характер! А ещё нескончаемые насмешки, самодовольство, самоуверенность…
— Как и твой острый язычок, несравненная моя динэт!
— Ты наконец-таки будешь кольцо примерять?!
— Надень сама, — он протянул мне руку.
Украшение оказалось абсолютно впору и засверкало на его указательном пальце ещё одной серебристой звездой.
На время мы оба залюбовались живущими в серебре переливчатыми отблесками, которые отзывались даже на рассеянное свечение кристальных камней в саду, усиливая и множа их свет.
— Хорошо, что сейчас мы в безопасной крепости, а не в дороге, — тая дыхание, словно каждое слетавшее с губ слово могло спугнуть поселившихся в ладонях волшебных светлячков, тихонько произнесла я.
— Почему же?
— Это свечение враз выдаст нас любому врагу.
— Наденешь перчатку, дорогая динэт.
Я вскинула на него взгляд — он был абсолютно спокоен и сосредоточен, словно уже сейчас находился за воротами безопасного убежища, а в мыслях просчитывал и дальнейшее развитие событий, и полный опасностей путь, который предстояло преодолеть.
— Но я никуда не собираюсь уходить! Как не собираюсь и скрытно носить украшения Мирантара!
— Это сейчас. А потом, Эль? Ты же понимаешь, что с наступлением весны мне предстоит покинуть Эрин Гален? Мне нужно сопроводить Митрандира в его странствиях обратно в Имладрис — и это меньшее, что я обещал владыке Эльронду.
— Тогда ты снова заставляешь меня вопрошать о твоём желании жениться, причём именно сейчас.
Несколько мгновений он молчал, прежде чем очень тихо обронить:
— Не хочу наблюдать, как во мраке Эрин Гален гаснут звёзды… — и поднёс к губам мою руку, обдавая едва уловимым тёплым дыханием сияющее серебро.
— Фер…
— Подумай о грядущем, Звёздочка.
— Я не хочу уезжать из родных земель. Ты же знаешь…
— Знаю. Ты стремилась вернуться. И возвращалась не раз. Но до весны ещё есть время, чтобы решаться и решать.
— А потом…
— А потом, что бы ты ни решила, мы либо окажемся связаны до конца времени, либо наши пути разойдутся, не исключено что на очень долгое время, если не навсегда.
— Ты тоже веришь, что я передумаю в последний момент?
Он промолчал.
— И ты уедешь…
— А ты объявишь о нашем грядущем в тот день, когда на привратных деревьях раскроется первый лист. Это твоё решение, Эль. Ты выбирала…
— Я выбирала. Ты прав…
— Не позволяй тревогам грядущего поглотить себя без остатка, Эль. Время для раздумий ещё есть, — улыбнулся он, словно пытаясь развеять тени тех сомнений, что множились и кружились вокруг нас в полумраке сада. — А обо мне… Обещаю не снимать перчатку в походах, если это так сильно беспокоит тебя.
Ошибиться было невозможно — в прозвучавшие слова был вложен абсолютно отчётливый намёк на неумолимо приближающуюся очередную отлучку Фернрода. И в глубине его глаз, несмотря на улыбку, читалось тому подтверждение — немного времени собирался он отвести отдыху и праздным разговорам за зачарованными воротами безопасного убежища в сердце земель, окружённых наступающей тьмой. Тьмой, которую он видел воочию и с которой сталкивался лицом к лицу, в отличие от меня…
За его спиной стояла Разлука. Стояла внизу, неподалёку от первой ступени извилистой лестницы, и следила за нами пристальным взглядом — взглядом моего отца.
Безошибочно уловив обратившееся к нему внимание, отец вежливо поклонился:
— Каун Фернрод. — И взглянул на меня: — Эль, я вынужден настоять, чтобы твой даэр сей же час проследовал со мной на совет. Владыка и лорды ждут.
— Да, браннон Сигильтаур, — тут же отозвался Фернрод, выпуская мою руку.
— Да, адар, — следуя велению разума, вынуждена была повторить я.
Фернрод сделал было несколько шагов по направлению к ступеням, потом вдруг обернулся. И быстро возвратился назад.
— У меня есть для тебя ещё один подарок, Эль, — шепнул он, наклоняясь к моему уху. И добавил в ответ на вскинутый в любопытстве взгляд: — Я пришлю…
Мимолётное касание пальцев теплом отозвалось у моего подбородка, заставляя выше вскинуть голову.
— Ну же, Эль, не грусти. Я пришлю его утром. И надеюсь, он тоже понравится тебе.
— Фер, не стоит, мне совсем не нужны украшения…
— Это вовсе не украшение — ты и без них прекрасна, моя динэт, — сверкнул он широкой улыбкой. — Это другое. И, уверен, что этот дар будет оценен по достоинству.
Он быстро наклонился, тронув мою щеку лёгким поцелуем и, не оставляя ни мгновения на ответ, отстранился:
— Оставь тревоги и мысли, Эль. Отдохни. Вести и подарок я передам тебе утром.
Отступая спиной шаг за шагом, он сделал прощальный жест. Потом резко развернулся и сбежал по ступеням к моему отцу, терпеливо поджидающему внизу. Я оперлась о перила заграждения площадки, глядя в глубину разверзнутой под ногами пропасти, чёрной, как накатывающая на меня тоска. Светлячок помолвочного кольца одиноко мерцал на фоне непроглядной тьмы подо мной.
Отец и даэр вместе покинули сад, оставив меня вслушиваться в эхо поспешных и слаженных шагов, постепенно затихающих вдали. И когда в глубине переходов крепости тяжёлые двери чертога Совета захлопнулись за ними, отсекая любые звуки, я повернулась, вглядываясь в поглотивший их коридор.
Так случалось всегда, всю мою жизнь: в одиночестве просыпались тревожные и тягостные мысли. Подобно надоедливой мошкаре, они роились, множились и болезненно жалили — то воспоминаниями, то напоминаниями, то сожалениями — стоило только ослабить запоры на выстроенных перед ними вратах. Перед лицом надвигающейся опасности они неизменно притихали, умаляясь до чего-то едва уловимого и незначительного — будто шелест ветра в зарослях пожухлой осоки или камешки на пути широкого потока полноводной реки. Эти мысли легко было погасить, заглушить и отмести в сторону — когда являлась веская причина, особенно в лице владыки или отца. Но в тишине и одиночестве, наедине с собой они неизменно просыпались и начинали подтачивать опоры уверенности: в правильности решений, в поставленных целях, в собственной полезности, да и в прожитой жизни тоже, что уж скрывать. И тогда руки больше не держали инструмент, струны лютни рвались, тетива лука отрезвляюще била по пальцам, а клинок выскальзывал из ладони, теряющей уверенный хват. Я корила себя и пыталась искать ответы, загоняя надоедливые рои мыслей назад за врата…
Но сегодня… Сегодня они не пришли.
Вместо них перед глазами стояла прощальная усмешка Фернрода. И едва уловимое тепло ощущалось на щеке, подбородке и у виска. Совет даэра был очень разумен: на исходе затянувшейся зимы, нескончаемых метелей и стужи всё более желанным становился отдых у горящего огня и горячее вино. И я направилась в отведённые мне покои, твёрдо намереваясь исполнить полученный совет.