Страница 45 из 72
Мирэль очень многое сейчас показала — а особенно, чаяния и мечты… Кто их исполнит, если от Дол Гулдура двинется тьма?
Эта мысль была особенно невыносима, и я хлопнула ладонью по воде, вздымая облако брызг. Капли воды осели на причёске и больше не было смысла хранить неприкасаемыми переплетения кос и полумёртвых цветов. Я задержала дыхание, погрузилась в воду с головой и открыла глаза.
Надо мной плыли блики светильников, размытые поверхностью воды — словно мерцающие в поднебесье звёзды. А я ощущала себя листом — но уже не захваченным в плен быстроводной реки. Меня будто бы снесло течением к болоту.
Я тяжелела, пропитываемая водами реки, и всё глубже и глубже опускалась к илистому дну — прямиком в неизбывность… Где-то надо мной, смазанные недоступным течением, восходили светила и звёзды. Но их свет не доставал до меня. И сама стремнина неудержимой реки, к которой я когда-то была причастна, осталась лишь отголоском. Отголоском услышанных слов:
Если радость мне всё же суждена…
========== Глава 13. Противостояние ==========
По всей видимости, мать и отец раньше меня во всех деталях разглядели привезённый Фернродом из Имладриса подарок. И успели в должной мере его оценить — иначе как ещё объяснить, что поверх приготовленного для празднования платья, которое шила мать, красовалась белоснежная меховая накидка, заменившая выбранный ранее тёмно-зелёный укороченный плащ?
То, что накидка была изготовлена умельцами Имладриса, не вызывало ни малейших сомнений — на высокогорных плато Хитаэглир животные такого окраса никогда не считались редкостью, а у истоков Бруинен удачливые охотники добывали даже белоснежную рысь. Да и вышивка по окантовке накидки была очень знакома: тончайшее переплетение серебряных ветвей, ажурных листьев и мерцающих среди них хрустальных бусин, напоминающих застывшие капли росы. Так всегда любила украшать свои изделия Исильмарэ, и однажды уже мне выпадала честь красоваться в изготовленном ею наряде — привезённое в юношеские годы из Имладриса платье ещё долгое время вызывало завистливые вздохи и жадные взгляды наших эллет. Сейчас же я едва удержалась от непрошеных слёз — серебристо-белый мех, казалось, таил в себе чистое сияние снежных вершин, а хрусталики переливались, подобно разлетающимся брызгам в струях быстрой Бруинен… И тем удивительнее было держать в руках это напоминание о далёких друзьях и совсем иной жизни, невесть как занесённое перелётным странником в наши леса. А ведь мог и не донести…
Отогнав начавшие вздыматься горькие мысли и накрепко заперев в глубине сердца тягостные раздумья, я начала одеваться. И к тому моменту, когда успевшие подсохнуть волосы уложились в подобающую наряду причёску, оставалось лишь улыбнуться своему отражению в зеркале — мне очень нравился результат. Что ж, если хир Трандуиль и Совет не считает нужным посвящать жителей леса в исходящую с запада опасность, мне остаётся только одно…
Ещё раз перепроверив застывшую на губах улыбку, я отвернулась от своего отражения, без колебаний переступила порог собственных покоев и поспешила через коридоры подземной крепости наружу — к солнечному свету, холодному ветру, хрустящему золоту листвы и напевам менестрелей — с единственным твёрдым намерением: праздновать Ласбелин. Веселиться, пить вино, пировать и танцевать. Самое время — гости владыки почти все уже разбрелись по полянам… К тому же совсем недавно о танце просил Леголас…
*
Веселье и пир были в самом разгаре — лес звенел песнями менестрелей. В нынешний год гостей собралось столько, что музыка звучала даже на самых отдалённых от реки полянах, где обычно царила полутень и тишина. Меж деревьев, насаженных после начала строительства крепости и успевших давно превратиться из тонких прутиков в раскидистых великанов, мелькали яркие наряды танцующих гостей. И хотя солнце ещё до конца не скрылось с небосвода, кое-где уже готовились разводить огни — осенние сумерки в здешних землях очень быстро обращаются в ночь.
Следуя за цепочками мерцающих в ветвях деревьев фонарей, я бездумно бродила от поляны до поляны — где-то танцевала, с кем-то перешучивалась, пила вино и наслаждалась мастерством поваров, умело воспользовавшихся добычей последней охоты. Ловила восторженные взгляды, которые не мог не вызвать великолепный подарок Исильмарэ, и привычные шепотки за спиной, на которые уже давно привыкла не оборачиваться. Я хотела отыскать отца или мать, но они затерялись где-то безнадёжно-далеко в бесконечной круговерти гостей. И оставалось просто плыть по течению праздника, волей-неволей уходя всё дальше от тягостных мыслей и согреваясь лучами радости таварвайт.
Постепенно углубившись в лес, где огни были реже, а звуки музыки приглушённее, я замедлила шаги, наслаждаясь покоем и чистотой осенней ночи. Остановилась, прислонилась к дереву и попыталась добраться до дна гранёного кубка, с которым не расставалась весь вечер, пополняя его молодым вином на столах. Низкое осеннее небо манило обманчиво-близкими звёздами, мерцающими в кружеве сплетающихся над головой ветвей. На востоке восходила алая Боргиль, и её сияние, казалось, бросало розоватые отблески даже на обрывки редких облаков, испятнавших туманными росчерками поднебесье.
Резкий возглас и громкие голоса, зазвучавшие вдруг со стороны одной из полян, где любили собираться на празднования гости из приречных поселений, разом стряхнули рассеянное умиротворение. А раздавшийся следом лязг оружия заставил вздрогнуть, выпустить кубок и схватиться за неизменный клинок у пояса. И лишь спустя несколько ударов сердца стало понятно, что тревоги напрасны — в настоящем поединке за жизнь не услышишь ни смеха, ни ободряющих восклицаний, ни восторженных выкриков. А сейчас всего-то отзвуки песен менестрелей сменили громкие речи и взбудораженные, хотя и не лишённые ноток радости, голоса. Не обнажая клинка, но и не отнимая ладони от успокаивающей гладкости костяной рукояти, я направилась на шум, с каждым шагом убеждаясь в несерьёзности происходящего сражения.
Все сомнения развеялись, когда я вышла из-за деревьев к освещённой поляне — и тотчас же пожалела о выроненном где-то на тропе кубке. Уж лучше бы осталась под деревом, допивала остатки хмелящего напитка и в одиночестве наблюдала и дальше за звёздами, чем являться сюда…
Развешанные по ветвям фонари вычерчивали в центре поляны почти безупречно-ровный круг. В освещённом контуре двое соперников осыпали друг друга стремительными ударами, яркими росчерками сверкало оружие, пела сталь. За границами света в тенях толпились невидимки-зрители, и их громкие выкрики горячили сражающихся, распаляя и раззадоривая до опасной грани появления тщательно выверенного выпада или отточенного удара, в настоящем бою обыкновенно доводимых до конца…
Подобные поединки мечников на праздниках временами случались, хотя и не встречали ни поощрения владыки Трандуиля, ни одобрения большиства опытных бойцов. В них почти никогда не участвовали ни воины гвардии, ни закалённые в стычках стражи — им и без того вдосталь хватало как сражений, так и тренировок с оружием. А неусыпная бдительность в обычные дни столь сильно изматывала воинов, что мало кто из них готов был променять редкую возможность праздного покоя семейного круга, дружеских посиделок или песен на очередное размахивание клинком. В основном такой неуёмной горячностью отличались едва взявшие в руки меч юноши или же те, кому была больше привычна рукоять ремесленного инструмента, а не клинка. Опоённый хмелем разум частенько взывал их к непрошенному проявлению доблести и заставлял испытывать воинские навыки друг друга — а такими умениями, пусть и не в совершенстве, но обладал любой таварвайт. К счастью, до сей поры подобные поединки обходились без особых кровопролитий, и обычно неподалёку всегда находился достаточно опытный воин, чтобы вовремя суметь охладить противников, если слишком разыграется страсть.