Страница 13 из 72
— Но… это невозможно… — едва слышно пробормотала Кэлейрим, словно сомневаясь в словах моей матери. Но… не верить собственным глазам она не могла.
— Я… — мать запнулась, — …я боялась, что не смогу вернуть её домой. Поначалу она пыталась что-то сказать, но с её губ срывались только хрипы, а сознание темнело, едва я пыталась хоть что-нибудь понять. С каждым часом ей становилось хуже. А потом… потом мне оставалось уже только отдавать ей силы и поить водой.
При этих словах Кэлейрим сделала знак целителям, и те приблизились к кровати Антары. Кто-то поднял Хаэтиль, оторвав её от постели приёмной матери, и увёл подальше, кто-то попытался увести её супруга. Но это было невозможно, и командир гвардии так и остался непреклонно стоять у кровати жены, когда Кэлейрим снова стала тщательно осматривать её.
— Вот! Вот она! — раздался внезапно вскрик кого-то из лекарей, и владыка Трандуиль поднялся, направляясь к ним.
— Вот… — повторила Кэлейрим уже тише, указывая на прикрытое рукавом платья правое плечо Антары.
— Что это? — спросил приблизившийся владыка.
— Это следы повреждений, хир, которые мы не заметили сразу.
— Змея? — в голосе Трандуиля звучало откровенное сомнение.
— Не похоже. Да и Антара слишком опытна, чтобы не позаботиться о таком…
— Тогда что же это?
Я поднялась со своего места у огня и тоже попыталась разглядеть отметины на теле Антары — несколько отчётливых пятен на гладкой коже предплечья, чуть покрасневших и припухших. Ни крови, ни заражения… Целители молчали, лишь Кэлейрим неуверенно подала голос:
— Может быть, жало или укус насекомого…
Владыка метнул на неё строгий взгляд, и она тоже притихла — никто и никогда не мог упрекнуть лучшую целительницу нашего поселения в небрежности или недостаточном знании. А уж если даже Мудрая не сумела помочь ей в исцелении, то это значило только одно…
— Яд… — выдохнул Алордин, словно в ответ на мои мысли.
— Яд… — эхом откликнулся кто-то из целителей.
— Неизвестный нам яд, если Антара не сумела помочь себе сама, — произнёс отец, а мама устало прикрыла глаза и лишь крепко сжала его руку, соглашаясь.
— Принесите все противоядия, что есть в наших запасах, — распорядилась Кэлейрим, доставая и раскладывая инструменты. — Алордин, не мог бы ты уйти?
— Нет, — холодно обронил тот, и никто не стал ему перечить.
Я тихонько отошла к кровати матери, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Она протянула мне вторую руку, и я присела к ней на постель.
— Нана…
— Не переживай за меня, девочка моя, со мной всё в порядке. Я просто немного устала.
— Давай я отнесу тебя домой, любовь моя, — негромко произнёс отец.
— Нет-нет… — покачала головой мать. — Я ведь уже сказала тебе, дорогой.
— Но там ты быстрее восстановишь силы.
— Я не оставлю Антару сейчас. Отдохну здесь. Им может ещё понадобиться моя помощь.
По тяжкому вздоху отца я поняла, что этот отказ нанэт произносит уже не впервые.
— Нана, но может быть лучше…
— Эль, я сама знаю, что для меня лучше, — безоговорочным тоном произнесла мать — так, как говорила всегда, когда любые споры с ней становились бесполезны. — Вы идите, родные мои, у вас ведь наверняка полно дел. А я немного отдохну здесь.
— Сейчас я ни на шаг от тебя не отойду, Тауриндиль…
Спорить с отцом в некоторые моменты тоже было бесполезно, и мать только чуть улыбнулась и погладила его по щеке. Он опустил голову к её подушке, а я пожала и выпустила руку матери, вставая с постели, и направилась к выходу из дома целителей. Ни Антаре, ни матери, ни целителям я сейчас ничем помочь не могла, но позаботиться о тепле, постелях, воде и пище для всех них — вполне способна. Как и раньше… много-много лет назад…
— Бренниль Элириэль, — окликнул меня голос владыки.
Я остановилась у порога и оглянулась. Он, собранный и сосредоточенный, стоял неподалёку от целителей, скрестив на груди руки.
— Хир Трандуиль? — Я уже почти обернулась к нему, собираясь поклониться и выслушать его приказы, но он взмахом руки отмахнулся от церемоний.
— Не время, Эль. Не сейчас. У меня есть к тебе просьба… — и, предваряя моё недоумение, быстро добавил: — Моё место здесь, с Антарой и твоей матерью, и я должен сделать для них всё, что в моих силах. Но ты… Будь добра, разыщи Леголаса и присмотри за ним — от Хаэтиль теперь не приходится ждать помощи.
— Да, хир Трандуиль. Обязательно… — В сердце плеснула тёплая волна признательности к владыке — сейчас, когда у матери уже нет поддержки и дружбы Линнэн, сын Орофера явно показал, что не забыл их давних уроков. — Благодарю… — добавила я, выходя.
— Не стоит, Эль. Поблагодаришь потом… — донеслось из-за закрывшейся двери.
В первый момент за дверями дома целителей мне показалось, что в царящей суматохе невозможно что-либо разобрать, — площадь походила на разворошенный улей. Уютное мерцание серебристых фонарей растворилось в ярком свете факелов, вместо доносящихся из леса голосов менестрелей и музыки звучали сигнальные рога, вооружённые воины один за другим уходили к сторожевым постам, и командиры отрядов спешно пытались привести в должный вид тех, кто всё ещё не мог прийти в себя после празднований.
У источника, низко склонив голову и уронив руки под журчащие из чаши струи, сидела Хаэтиль. Брызги воды вымочили её платье, стекали по лицу вместе со слезами, хрустальными искрами вспыхивали на волосах, но она, отрешившись от происходящего, не замечала ничего вокруг себя. И, конечно же, бесполезно было у неё спрашивать о сыне владыки, но я всё же подошла. На вопрос: «Хаэтиль, не видела ли ты, куда ушёл Леголас?» она лишь вскинула на меня недоумённый взгляд и снова опустила голову. Я подхватила её под руку, заставляя встать, — безжизненную и безвольную, словно кукла, — и повела к дому владыки, в глубине души надеясь, что и юного эллона найду там же.
Но моим чаяниям не суждено было сбыться — первые же слова встретившего нас Аэглена разметали их без следа: Леголас не появлялся дома с того часа, как ушёл на празднование с Хаэтиль, и Аэглен, до которого уже успели докатиться вести о случившемся, сам собирался его искать. Оставив Хаэтиль его заботам, я снова выскользнула из дома — проверить пустеющие праздничные поляны. Но если Леголаса не окажется и там, оставалось ещё одно место поисков — лес…
При первых же воспоминаниях о попытках неопытного мальчика скрыться от оленя или взобраться на дерево, меня прошиб холод. И я ускорила шаг, а затем пустилась бегом по ярко освещённым улицам поселения, за границу зарослей жимолости, по шелковистым травам на склоне холма, к отдалённым огням, ещё проблескивающим среди покачивающихся от ветра ветвей…
…Лес молчал — и не нужно было владеть знанием Мудрых, чтобы это понять. Он уже не серебрился и не звал, как всегда в праздничную ночь, а таился, словно опасаясь чего-то неведомого, и не спешил раскрывать своих тайн.
Здесь, в сумрачной глубине чащи, куда уводили следы по тропинке за ручьём, не чувствовалось вздохов ветра, гуляющего на опушке, вырубках и склонах гор. Здесь не звенели голоса птиц, встречающих новый день. Да и зарево нового рассвета не проливалось под навес сплетшихся ветвей — тёмный, почти чёрный полог раскинулся высоко над головой, плотно запахну́в бирюзовые витражи весеннего неба, которыми я любовалась по дороге домой совсем недавно. Пять?.. шесть?.. — нет, восемь, а вернее, уже девять дней назад.
Идти по следам Леголаса было несложно. Он направлялся куда-то вглубь древнего леса, изредка сходя с тропки, чтобы обойти выросший на дороге подлесок, упавшие ветви или намытый паводком завал. Время от времени я звала мальчика по имени — не особо, впрочем, усердствуя, больше полагаясь на свой слух и умение выследить дичь. И с каждым шагом всё меньше рассчитывала на отклик — в мыслях всё время всплывала мечущаяся по зарослям растрёпанная Хаэтиль, и мне совершенно не хотелось предстать перед юным эллоном в таком же виде.