Страница 5 из 22
— Что воспримет? — прищурилась Гермиона, закрывая дверь.
По растерянному и немного смущенному лицу друга девушка поняла, что вся эта порнографическая чехарда для него не новость. Но выслушать версию того, кто явно знает больше нее, было интересно. Выслушать — и высказать собственное мнение!
— Э-э-э… — Гарри скосил глаза на стол, где под покровом невидимости замер ПрыткоПисец. — Да так…
— Нет уж! — отрезала Гермиона, накладывая на вход в комнату запирающие и заглушающие чары. — Рассказывай давай!
И Гарри рассказал. Гермиона хмурилась, покусывала губы, пару раз принималась ходить по комнате туда-сюда, но в конце концов замерла перед юношей и потрясла злополучным свитком перед его носом.
— А вот это? — шепотом вскричала она. — Вот с этим как быть?
— Ой, ну что там такого? — отмахнулся Гарри. Он неплохо знал Гермиону и был уверен, что какой-нибудь совсем уж жесткий упорос вызвал бы у старосты Гриффиндора куда большее возмущение.
— Ах, что там такого? — прошипела девушка, разворачивая свиток. — Я сейчас тебе покажу, что там такого! Только потом не жалуйся!
На поверхности свитка распустились васильки и незабудки с редкими вкраплениями чертополоха. В окружении увитых ромашками арок, поглощенные друг другом, вальсировали Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Драко, дракл побери, Малфой в черном смокинге и Гермиона, Мерлинова борода, Грейнджер в пышном белом платье!
— Ой! — вырвалось у девушки. Она прикрыла рот ладошкой и отшатнулась от романтической идиллии. Гарри поднял свиток, расправил и осторожно пристроил на краешек кровати. Мини-Драко и мини-Гермиона не обратили на эти манипуляции никакого внимания, продолжая танцевать.
— А вы хорошо смотритесь вместе, — с умиленной улыбкой произнес Гарри.
— Спятил? — пришла в себя Гермиона. — Да я никогда в жизни не надела бы на себя этот кошмар! Ты посмотри на эти рюшки! Ужас!
— То есть к кандидатуре жениха у тебя претензий нет? — Поттер выгнул одну бровь и лукаво глянул на подругу.
Гермиона залилась краской.
От Поттера она ушла все же с некоторым уловом. Гарри показал, как вызывать «магфики» — надо было постучать пальцем или ткнуть волшебной палочкой в маленький конвертик, — как выбирать направленность и рейтинг, присвоенные чьему-то «шедевру», как убирать картинку, оставляя только текст, или выключать звук, любуясь живыми изображениями… Друг посоветовал не читать какие-то загадочные «бд-17» и «бд-21», особенно с пометкой «сл», «фм» и «см» и буквально выставил за дверь, в предвкушении поглядывая на свой пустой стол. Судя по шевелению воздуха над столешницей, там у него что-то было припрятано и Гарри торопился к этому вернуться. В другой раз Гермиона не преминула бы выпытать все подробности очередной шалости, но сейчас в ее руке был зажат свиток, переполненный историями о ней, ее друзьях, врагах и неизвестно, о чем еще.
В своей комнате, предварительно закрывшись на все замки́, выстроив непробиваемую стену защитных заклинаний, забившись в угол кровати, Гермиона погрузилась в непредсказуемый, шокирующий и, чего уж греха таить, увлекательный мир магфиков.
Героями литературных экзерсисов за авторством студентов Хогвартса оказались не только победители в недавней магической войне, но и их оппоненты, а также легендарные маги древности, включая самого Мерлина, внезапно являющегося на помощь Гарри Поттеру в каждом третьем магфике, и совершенно выдуманные персонажи разной степени магической одаренности. Эти личности так или иначе вмешивались в жизнь и борьбу, которую Гермионе пришлось пройти самой, зачастую оттирали реальных людей на второй, а то и десятый план, и во многих из них девушка узнавала черты того или иного своего соученика. По этим маленьким, едва заметным особенностям можно было вычислить, кто скрывается под прозвищем «Веселая Метла», а кто — под личиной «Салазарыча». Но не это так занимало и волновало Гермиону.
У юных авторов была поистине неистощимая фантазия, в меру буйства которой Гермиону то и дело выдавали замуж, а Гарри и Рона напропалую женили. Только за первый час изучения нового культурного пласта Гермиона оказывалась замужем за Роном, Гарри, Драко, Виктором, Невиллом и даже Римусом Люпином (Гермиону покоробило — склонять имена погибших товарищей для нее было кощунством). Гарри, в свою очередь, то и дело женился на ней самой, на Джинни, на Полумне, Лаванде, Ромильде, а также Пэнси и Миллисенте… и на тысяче неизвестных девиц, которые своей неземной красотой и неиссякаемыми талантами затмевали для него весь остальной мир. Рона тоже не обошли вниманием: ему в спутницы жизни доставались Гермиона, Лаванда, Пэнси, Миллисента, снова Лаванда, опять Гермиона — и всё те же гениальные красавицы, что массово перекочевывали из гарема Гарри под бочок к Уизли.
Гермиона покачала головой. Ванильные слюни текли с поверхности свитка нескончаемым потоком, заполированные сверху радугой, которой тошнило розовых единорогов. Особенно впечатлял Драко, бросающийся перед ней на колени с жаркими (иногда — с жалкими) мольбами выйти за него замуж. Интересно, если сам Малфой такое прочитает, у него инфаркт случится или только состояние аффекта, в котором он по второму разу разрушит Хогвартс?
К чему девушка не была готова, так это к собственному аффекту, случившемуся с ней, когда она все-таки открыла подраздел с пометкой «бд-17» и первым делом наткнулась на бодренький секс между Лавандой и Роном. Покраснев до корней волос, Гермиона быстро перелистнула текст в конец, чтобы обнаружить… себя с Виктором! В самом что ни на есть неглиже! За весьма горячим занятием!
Со злостью запихнув свиток под подушку, Гермиона Грейнджер пообещала себе пресечь безобразие, охватившее Хогвартс. Вот только сдаст экзамены — и займется!..
========== 3. Одиночество в Хогвартсе ==========
Рождественский ужин в Хогвартсе всегда был событием радостным и веселым, даже несмотря на то, что многие студенты на праздники уезжали домой. Всегда, но не в этом году. Ёлка в Большом зале, украшенная шарами, бантами и свечами, не сверкала и не искрилась, а бледненько помигивала тусклыми огонечками. Гирлянды не вызывали блеска в глазах — смотреть на уныло повисшие бумажки было откровенно неприятно. Праздничное угощение не заставляло животы бурчать в предвкушении — безвкусная еда оставалась всего лишь едой, призванной наполнить желудки. Звон приборов о тарелки напоминал только о дурных манерах и не казался больше веселым баловством.
Гермиона вздохнула, оглядывая столовую. Впервые за время учебы она оставалась на Рождество в Хогвартсе. Раньше ее ждали дома любящие родители, а после дня подарков можно было наведаться в гости к щедрым и дружелюбным Уизли, под ёлкой у которых непременно находилась коробочка в яркой оберточной бумаге и для Гермионы, и для Гарри.
В этом году Рон умчался домой, строптиво раздувая ноздри и волоча за руку чуть не плачущую Джинни. Младшая Уизли не успела попрощаться ни с подругой, ни с обожаемым Гарри. Поттер проводил ее утешительным мягким взглядом, поздравил Гермиону — и убыл в дом Сириуса: с наследством надо было разбираться. Девушка проводила его до самых ворот, но боевой товарищ был увлечен беседой с Джорджем и лишь махнул рукой от входных створок. И вот Гермиона стояла на пороге столовой, совершенно не представляя, куда себя деть. Есть не хотелось.
На каникулы в школе осталось всего полтора десятка человек: несколько учеников с Пуффендуя и Когтеврана, одна гриффиндорская принцесса, почти весь состав Слизерина — и Драко Малфой.
Драко сидел отдельно ото всех, у самого края слизеринского стола. Его однокурсники собрались с другой стороны, о чем-то тихо переговариваясь, и ни один из них не пытался вовлечь юношу в беседу. Было в этом что-то неправильное, Гермиона не сразу поняла — что именно. А потом ее будто пронзило осознанием: вокруг Драко разливались волны отчужденности и холода, и причиной был вовсе не сам Малфой. Его отрезали от других, не принимали, не хотели заговаривать. Слизеринцы просто отстранились от молодого человека, словно семья Драко никогда и не была тем столпом, на котором столетиями держались величие и надменная гордость змеиного факультета. Впрочем, конечно, дело было именно в семье.