Страница 7 из 9
Автомобиль с глухим ударом сбивает бегущего человека, затягивает под колеса. Нас подкидывает на нежданном ухабе. На лице Хлои застывает оскал, она исступленно таращится на кровь, покрывшую край капота.
— От судьбы не уйдешь, — мрачно констатирует она. И тут я вспоминаю, что видела Джефферсона еще раз в этом мире — в доме тех пугающих мутантов. Он командовал ими, а в этой развилке его то ли выгнали, то ли он вышел на охоту. Не хочу даже предугадывать. Мы едем дальше, не проверяя, что осталось там, на дороге. Мы убили его. И не испытываем сожалений.
— Считаешь, это было слишком жестко? — обращается ко мне Хлоя.
— Нет, — беспощадно отвечаю я. Хотя меня начинает потихоньку трясти от произошедшего. Впрочем, я только недавно убила Уоррена. Он-то не заслужил своей судьбы, а Джефферсон в любой ветке будет маньяком, я почти уверена. Что ж, судьба навязчиво сталкивает с призраками прошлого. Я чувствую — это знак. Все не просто так. Мы дошли до финального рубежа. Больше этот путь в никуда не может продолжаться.
— Я рада, — отзывается Хлоя, глядя на дорогу. Внезапно я спохватилась: снова ночь, вечер, снова вдалеке виднеется сноп света над развалинами.
— Хлоя, мы не можем ехать в это поселение, — решительно говорю я, встряхивая Хлою за плечо.
— Почему? — удивляется она.
— Там банда Уоррена, — сдавленно говорю я. Впрочем, после всего произошедшего слова о чем угодно даются мне слишком легко. Я уже ничего не оцениваю, все творящееся вокруг кажется черновиком неудачного будущего. Только Хлоя всегда со мной, всегда моя, настоящая.
— Ты шутишь? Он же был ботаном! — удивляется она, почти смеясь, хотя выходит скорее свистящий хрип. Кажется, для нее тоже не такое уж привычное дело сбивать людей, пусть он и был нашим главным врагом. Она боится того же, что и я — наших внутренних монстров, тех, что могут вырваться без контроля и причинить вред дорогим людям.
— Нет, не шучу, — твердо отзываюсь я. — Он… приспособился к новым условиям мира. Кажется, я среди его головорезов видела даже наших одноклассников.
Хлоя помотала головой, точно вспоминая тех, с кем мы учились. Ее, впрочем, выгнали из школы за плохие оценки. Тогда она переживала не лучшие времена, так и не смирилась с гибелью отца, с тем, что мама вышла второй раз замуж. Впрочем, сейчас не к чему вспоминать тех, кого давно уже нет. Мы все — мертвецы, в той или иной степени.
— Да… чего только с людьми не делается, — задумчиво выдыхает Хлоя, тяжело выплевывая: — Жестокие времена настали. Может, перебьем их?
Нет, у нее опять безумный план. Мы уже пытались в тот раз, в этот — я не сумею. О чем она опять думает? Не видит что ли, как я измучена? Мы обе погибнем!
— Как? Хлоя, я не смогу перематывать каждую пулю, — зло бросаю я, начиная закипать.
— Но нам нужен бензин! И оружие бы не помешало, — отчаянно восклицает Хлоя.
— Ты мне намекаешь принести их? Ведь так?
— Нет, ну как сказать…
Она уже почти не скрывает, что использует мои силы. Возможно, я ее ненавижу даже больше, чем она меня. Но одновременно нет никого более дорого для меня.
— Все равно у нас нет подходящих фоток. Едем, — неуклонно стоит на своем Хлоя. — Я тебя прикрою!
Вот так же мы проникали в кабинет директора или купались в бассейне ночью. Она редко думает о последствиях. Так же она стащила у отчима-охранника револьвер. Лучше бы оружие было при ней, когда Нейтан наставил на нее пистолет. Тогда бы они оказались в равных условиях. А так… треклятый псих! Интересно, где он теперь? Тоже сошел с ума окончательно? Может, в том же доме мутантов. Надело размышлять, хранить эту злобу. Если мир вернется на круги своя, мне хватит и их ареста. А он произойдет, я бережно храню координаты бункера с уликами. Впрочем, мой план заключается в другом. Его возьмут с поличным. Как сделать иначе — не знаю.
Нужно все исправить. Пора! Пора рассказать обо всем Хлое. Пора попрощаться. И это больнее всего.
— Нет, Хлоя, послушай… Мне удалось заполучить фотографию с… синей бабочкой, — с трудом подбирая слова, говорю я, низко опуская голову.
Хлоя остолбенела, уставилась на меня:
— Ту самую?
— Да, — киваю я, не вытаскивая заветную карточку. А то чего доброго Хлоя выкинет ее из машины. Второго шанса не случится. Моей верной спутнице не понять до конца, какой это шанс. Ей не к чему понимать.
— Порви ее снова! Не искушай меня! — надломленным голосом почти стонет Хлоя. — Макс… Порв… Нет! Постой… — Она остановила машину, опустила голову и долго молчала, а потом выдохнула негромко и глухо: — Постой… дай подумать. Ты уверена, что с моей смертью все закончится? Все вернется на прежние места, и мир будет нормальным?
— Скорее всего, но Хлоя, я не могу убить тебя! Ни за что! — спокойно отвечаю я. Как странно: мне не страшно, где-то глубоко в душе поселилась блаженная безмятежность.
Хлоя ерзает на месте, а потом успокаивается, и я замечаю, что от нее словно тоже исходит внутреннее свечение. Мы обе — убийцы. Но лишь поневоле. Наши грехи останутся в этом будущем. Мы не хотели ни смертей, ни войн.
В мире вдруг настала тишина, я чувствую Хлою каждой клеткой кожи, я слышу, как бьется ее сердце. Я едина с ней и в помыслах и в намерениях. Но все-таки она не ведает главного. Она все еще убеждена, что это ей предстоит умереть. Нет, Хлоя. Ради тебя мне и мира не жалко. Но не ради себя.
— Макс… — шепчет она, покачиваясь, точно в трансе. — Этот груз ответственности слишком тяжел для нас обеих, для меня уж точно. Ты думаешь, я просто злилась на тебя всякий раз, когда молчала или отворачивалась? Макс… Я слишком любила и люблю тебя, чтобы обвинять в чем-то, — Хлоя обнимает меня, едва не плача. — Ты не виновата. А вот я… Я — ошибка, нарушение цепи времени.
— Нет, Хлоя! Нет! Я не хочу… повторения того, что было у маяка, — восклицаю я отчаянно. Тот страшный день ознаменовал разрушение Аркадия Бей и начало всех катастроф. Если другие не ведали, с чего и почему все началось, то мы — ключ к ответам на все вопросы.
— Сделай это, Макс! Просто вернись и сделай! Мир без меня намного прекраснее, — почти приказывает Хлоя. — Макс?
Она изумленно глядит на меня, а сижу напротив и смиренно улыбаюсь, глажу ее по щеке и почти напеваю:
— Нет, Хлоя. Ты будешь жить. И в этом времени, и в том. Ты будешь жить. Я тебе обещаю.
— Что ты… что ты намереваешься делать? — Хлоя ловит мою руку, сдавливает запястье, точно не желает, чтобы я вытаскивала фотографию. Как же будет глупо, если весь этот разговор — фальшивка, и ничего не сработает. Но я почему-то уверена. Появление Джефферсона не оставило и капли сомнений. И еще я замечаю, что в небе снова две луны, два ярко-алых светила. Пора что-то менять, иначе схлестнувшиеся ветки событий породят что-то еще более ужасное.
— Если ко мне вернулось это фото, значит, был третий путь. Значит… Что-то необходимо исправить. И я имею право. — Голос предательски дрогнул. — Кажется, я уже поняла, что именно. Дело было вовсе не в тебе. Спасибо тебе за все, дорогая моя Хлоя. У нас с тобой было все время мира. И я ни о чем не жалею.
Хлоя слишком отчетливо поняла мои намерения. Лицо ее исказилось.
— Макс, ты… Нет! Макс, не смей этого делать! Дай мне фото! Дай мне его! Нет!
Она схватила меня за руки, начала шарить по карманам моей куртки и брюк. Кажется, она готова связать меня, лишь бы не отпускать. Хлоя! Пойми же ты! Хотя ты все понимаешь, но все равно находишься на грани истерики.
— Хлоя, не лишай меня этого выбора. — Из глаз у меня все-таки брызнули горячие слезы. — Для меня было невыносимо решать за тебя. Но за себя-то я могу, правда?
— Макс… Макс!
Хлоя тоже заплакала, крупные капли соленой влаги оставляют разводы на грязных щеках. Как же тяжело, когда сильные духом плачут. Она обнимает меня, гладит по волосам. Она прощается. Я не знаю наверняка, получится ли у меня хоть что-то, но сердце чувствует — получится. Это единственный верный путь к неизбежности. Бабочка и олень — эти два существа возникали то там, то здесь во всех ветках событий, точно сопровождая меня и Хлою отражением наших душ. Олень — это жертва. А вот синяя бабочка — свобода. Я чувствую, что здесь дело во мне, а не в Хлое.