Страница 9 из 9
Однако никто не узнал, что это было величайшее обдуманное самопожертвование. Ради всех она не побоялась умереть.
***
Темнота окружала ее со всех сторон, но из ее липкой паутины выхватил писк каких-то приборов и аппаратиков. Макс попыталась вздохнуть, но воздух с трудом проникал через горящие легкие. Однако боль доказала ей — она еще жива. Ощущение тела возвращались постепенно, какими-то рывками.
Она попыталась пошевелить пальцами, не обнаружила привычного покалывания. И сквозь липкую притупленную препаратами боль прорвалось ощущение невероятного покоя. Прощена! Ее сила исчезла, а мир оставался на своих местах. Характерные запахи медикаментов подсказывали, что она, вероятно, в реанимации. Макс осторожно приоткрыла глаза.
«Мама! Папа! Я не видела вас целую вечность!» — Она узнала знакомые лица, но пока не могла говорить. В госпиталь пустили родственников, вероятно, впервые за долгое время. Она не желала знать, сколько прошло часов или дней. Ей казалось, что уж теперь у нее в запасе вечность. Короткая и зыбкая, в которой каждое решение влечет свои последствия, однако все случается только один раз, а бег времени не обратим. Человеческая краткосрочная вечность.
«Хлоя!» — Макс ликовала, увидев знакомое треугольное лицо, обрамленное смешными синими патлами. Сколько же они вместе повидали! Жаль, рассказывать не стоило. Да и хотелось забыть весь этот кошмар, который остался далеким дурным сном.
— Макс! Ты пришла в себя! — ликовала Хлоя, всхлипывая. Бесстрашная подруга с огромным горячим сердцем. Макс попыталась улыбнуться. Она перестала винить себя, веря, что отныне они обе найдут решение любых проблем и уж точно никогда не расстанутся. Как в старые чудесные деньки.
Хлоя осталась жива, а в городке Аркадия Бей светило солнце. В мире все было на прежних местах. Не возникало больше ни временных петель, ни парадоксов.
Макс поняла, что сделала все верно, потому что с того дня она навсегда утратила свои силы, навсегда рассталась с непомерной для человека ношей. И она надеялась, что однажды сумеет простить себя.
Она поняла: если видятся два пути, но оба неверные, значит, где-то притаился третий, ведущий к свету.