Король Излома

Он вернулся в гостиную, приладил панель на место и запретил слугам прикасаться к тайнику под угрозой увольнения. Вечером Наль сообщил ему о приеме, устраиваемом его матушкой, и просил посетить его. Причем подобную настойчивость Наль не проявлял уже давно. Дик собирался отказаться, но передумал, когда на подоконник опустилась черная птица.

Кэналлийскому ворону незачем было покидать южные пределы. Он сверлил Дика внимательным острым взглядом до тех пор, пока тот не согласился, потом каркнул, развернулся и взмыл в небо, оставив на подоконнике перо. Дик поднял его и твердо решил сохранить — красивое, черное с синим отливом. Наль не заметил ничего, только обрадовался согласию.

========== Глава 4 ==========

Дик прожигал взглядом пару, кружившуюся в танце посреди наскоро сколоченной беседки. Наль ангажировал даму легко и непринужденно, с ловкостью, обычно ему несвойственной, и улыбался.

Наль! Который только вчера клялся в любви к Айрис и переживал из-за ее исчезновения!

Дик сжал кулаки и кивком головы отправил прочь официанта с подносом, вознамерившегося предложить ему коктейль. Наль попробовал один такой в начале вечера и перестал быть похожим на себя.

Дику здесь не нравилось. Он рассчитывал, что прием будет проходить в Лараке, потому и влез в неудобный смокинг. Однако самый настоящий экипаж со странным нечитаемым гербом (Дик запомнил на нем лишь изображение черной птицы), запряженный вороными морисками, за которых Морис отгрыз бы себе руку, отвез их к каменному вепрю. Графиня Ларак не держала лошадей. У нее и снега зимой не получилось бы выпросить. Она никогда не наняла бы подобный экипаж.

Странности на этом не закончились. Стоило карете остановиться, Наль живенько вышел из нее и посеменил в чащу. Дику не осталось ничего другого, как пойти за ним. Плащ, который он надел поверх смокинга, для прогулок не подходил, однако все время, что они шли, тот ни разу не зацепился ни за одну ветку и не испачкался в осенней грязи.

На поляне горел костер, вокруг него сидели дамы и кавалеры. Знакомых Дик не обнаружил, не было среди них и самой графини Ларак. Вдовствующей, как она шутила. На самом деле все обстояло более скандально: отец Наля, Эйвон, на старости лет влюбился в некую Луизу Арамону и, отказавшись от титула, уехал с ней в северную Придду.

Рассматривая гостей, Дик пришел к одному странному выводу: все они казались идеально, просто нечеловечески красивыми, но имели какой-нибудь поначалу не бросавшийся в глаза изъян. У дамы, с которой танцевал Наль, были выдающиеся формы и прекрасное лицо, но одна нога явно короче другой, хотя кузен не замечал этого. Официанты, бродившие по поляне и разносившие коктейли и маленькие зеленые печенья (Дик не решался их пробовать), обладали утонченной аристократической красотой и при этом слишком бледной, в прозелень, кожей. Некая эрэа в трех шагах от Дика очень своеобразно пила вино: опуская в бокал язык и двигая им назад, как кошка.

Гирлянды разноцветных огней при длительном всматривании в них оказались серебряной нитью, усевшиеся на нее крупные насекомые, похожие на светлячков, постоянно встряхивали крылышками и шевелили брюшками, издавая едва слышное жужжание. Музыка лилась откуда-то снизу, из-под земли. Музыкантов не было видно, и никаких колонок, транслирующих мелодии, — тоже. Апогеем стал дикарский танец, по завершении которого полуголые участницы вспорхнули, вмиг отрастив белоснежные крылья, и пропали в ночной мгле.

Дик, засмотревшись на группу юных господ с кошачьими глазами, едва не пропустил тот момент, когда танец закончился и Наль повел партнершу под сень ярко-желтого клена, а затем — в самое сердце рябиновой рощи. Дик сорвался следом.

Он не знал, что им движет. Вряд ли он оскорбился за честь сестры (Айрис сама виновата, раз оттолкнула мужа, и тот пошел искать утешения на стороне). Дика влекло предчувствие близкой беды; шумело в ушах и сосало под ложечкой. Только бы успеть!

— Не смей! — выкрикнул Дик раньше, чем сообразил, что происходит. Он, словно вепрь или лось, продрался через внезапно выросшие на его пути кусты.

Наль стоял в кольцах огромной женщины-змеи. Платье валялось, отброшенное на траву. Выше пояса найери ничуть не изменилась, но уже отрастила клыки и касалась ими шеи Наля. Тот, казалось, не замечал ничего вокруг и стоял со счастливо-отупелым выражением на лице. Найери уставилась на Дика немигающим взглядом, от которого у него мгновенно закружилась голова, и зашипела.

— Отпусти его! — приказал Дик, только сейчас поняв, что у него нет ни оружия, ни тем более физических сил справиться с чудищем.

Найери, правильно рассудив, что Наль никуда от нее не денется, сделала плавное и какое-то смазанное движение в сторону Дика, и вот уже он оказался обвит змеиными кольцами. Дышать сразу стало тяжелее, а голова окончательно пошла кругом.

— Неужто я не хороша? — спросила найери низким шелестящим голосом.

— Нет, — ответил ей Дик и приготовился к смерти.

В блеске полной луны, выглянувшей из-за раскидистой рябиновой кроны, сверкнули острые клыки. Найери чуть откинулась назад, чтобы удар получился как можно сокрушительнее, но не закончила движение, остановленная властным окриком:

— Я запрещаю!

В следующий миг найери отпрянула. Дик, неожиданно обретший свободу, не устоял на ногах и сел прямо на ворох опавшей листвы. Очнулся он, как только на плече сжались пальцы. Хватка Рамиро оказалась железной, Дик ощутил себя будто в тисках, зато в голове тотчас прояснилось и дышать стало легче.

— Вставай, — сказал Рамиро. — Негоже моему избраннику и почетному гостю валяться в грязи.

Дик не без помощи поднялся. Ноги готовы были подломиться в любую секунду, однако Рамиро, похоже, не испытывал ни малейших неудобств, практически держа его.

— Прошу королевской милости, — подобострастно прошипела найери.

— Вы все знали, что это МОЙ человек, — Рамиро по-особому выделил предпоследнее слово — даже Дик вздрогнул, а найери припала к земле и склонила голову.

— Твой человек помешал осуществлению правосудия.

Рамиро удобнее обхватил Дика, приобнимая за плечи одной рукой, взял за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. В них плескалась тьма и сияли яркие звезды.

— Почему? — спросил он. — Этот человек предал твою кровь.

— Он принадлежит Дому Скал, — неожиданно для самого себя сказал Дик. Размышляя рационально, он назвал самый незначительный аргумент, но вряд ли происходящее подчинялось логике. — И виноват он прежде всего перед Домом. Ты не можешь судить его.

У Рамиро дернулась левая бровь, уголки губ потянулись вверх.

— Ты абсолютно прав, Повелитель Скал. Суди.

Дик вздохнул и повторил то, что уже сказал Налю, скрываясь за образом Ричарда Горика:

— Граф Реджинальд Ларак, я прощаю тебя. Отныне ты ни в чем не виновен перед Домом Скал.

Найери зашипела, но не решилась возразить.

— Выведи, — бросил ей Рамиро, и не возникло никаких сомнений в том, что его приказ будет исполнен. А затем он шагнул в сторону, увлекая Дика за собой, и они очутились в круглой беседке, увитой диким виноградом. Под сводом летали разноцветные светлячки. Крылатые кэцхен поставили на стол пузатый кувшин с вином и бокалы, оплетенные золотой лозой. Фульга принесла вазу с фруктами и лепешки.

— Ты ничего не ел и не пил, я заметил, — сказал Рамиро и обвел рукой стол. — Подкрепи силы. Я клянусь, никакого подвоха больше не будет.

Дик понял, что попросту не сможет отказать, даже если Рамиро обманывает. Тот самолично наполнил кубки и пригубил раньше, чем Дик прикоснулся к своему. Отщипнул виноградину и отломил половину лепешки. После этого медлить стало неприлично, да и голод уже давно давал о себе знать.

Ветер трепал волосы Рамиро, вплетая в них синие искры. Дик пригляделся и с удивлением увидел маленькую астэру. Та, заметив его внимание, перепорхнула на плечо к Дику и уселась на нем, сложив за спиной крошечные крылышки.

В черном небе играли в догонялки звезды. Впрочем, наверное, все же не сами космические объекты, а такие же астэры.