Король Излома

========== Пролог ==========

— Нянюшка!

— Нянюшка, расскажи!

В Эпинэ знойно и сухо, в полдень не выйти без риска вернуться домой красным, словно вареный рак, зато вечерами и ночью — хорошо. Ветер качает занавеси на окнах и ласкает кожу. В черном небе перемигиваются звезды.

Дикону нравится здесь. Он не представляет, как жил бы где-то еще, вне этой южной красоты, но сказки старой нянюшки о северных землях, крае короткого лета и длинной зимы, странно будоражат сердце. Наверное, потому, что все Окделлы — надорцы.

Они живут в Эпинэ с тех самых пор, как Женевьев Окделл наотрез отказалась выходить замуж за Гвидо Ларака и, пригрозив лишить себя жизни в случае насильственного бракосочетания с ним, вернулась в отчий дом. Она все равно уступила ухаживаниям нового герцога Надора, но по доброй воле, уже после того, как ее старшему сыну Ричарду пожаловали личное дворянство.

Единственное условие, которое Женевьев поставила новому мужу, — ни она, ни ее дети от первого брака не возвратятся в Надор. Ларак смирился и с тех пор жил на два дома: управляя провинцией из Эпинэ и иногда нанося туда визиты. По какой-то неизвестной причине (ведь не принимать же всерьез древнюю легенду о жаждущем отмщения Короле Излома) и Ричард Горик, и его дети, и дети его детей исполняли ее завет беспрекословно.

— Нянюшка, нянюшка, расскажи, — Айрис смешно куталась в простыню, надевая ее на голову, словно вуаль.

— О чем же рассказать вам, дети? — Нэн подошла и помогла ей улечься, пригрозив узловатым пальцем. — Не шали, Айри.

— Про Изломного Короля, — попросила Айрис.

— О Короле Излома, — в один голос с ней произнес Ричард.

Нэн вздохнула.

— Матушка ваша ругаться станет. Скажет, пугает вас дура старая.

— А мы ей ничего говорить не будем. Нянюшка, расскажи, — Айрис надула губки и посмотрела жалостливо-жалостливо. У Дика так никогда не выходило, да и нельзя: он старше на целый год и почти мужчина! Весной ему исполнится целых восемь лет. — А правда, что он человеком был когда-то?

— Давно, — Нэн вздохнула и опустилась на краешек ее кровати, принявшись гладить по волосам. — Король не всегда носился по Надору на призрачном вороном коне, рыскал волком в тумане, парил в поднебесье черным вороном, высматривая жертву с горячей кровью в жилах. Когда-то он являлся доблестным рыцарем и достойно исполнял свой долг. Не находилось противников, равных ему по силе, ни в пеших поединках, ни в конных. Слава бежала впереди него, богатство липло к рукам, а род его насчитывал несметное число кругов.

— А выглядел? Выглядел он как? — не унималась Айрис. — Красивый?..

Дикону это совсем неважно, его больше интересовали подвиги, которые совершил Король, когда еще находился среди живых, а не стал закатной тварью, преследующей род Окделлов. Однако Дикон все равно внимательно слушал.

Он представлял высокого широкоплечего рыцаря, похожего на Алана, чей портрет висел в галерее, но нянюшка говорила другое:

— Будущее его отражалось во внешности, поскольку был он смугл кожей и черен волосами и глазами. Во многом из-за этого Люди Чести относились к нему с подозрением и отказывали в праве называться истинным талигойцем.

— Значит, он мориск? — разочаровано спросил Дикон.

Ему не нравился такой образ: слишком уж отличный от того, который он уже выдумал. Хотя Дикон точно ничего не имел против морисков, у них дядя Морис покупал через кэналлийских герцогов лучших коней на развод.

— В жилах Короля текла кровь багряноземельских нар-шадов, но предок его являлся талигойцем. Благодаря этому родству будущий Король и отправился в Кабитэлу служить королю Эрнани.

— Эрнани Ракану?.. Тому самому? — Дик сел на кровати, по-морисски скрестив ноги. Остаться лежать после такой новости он попросту не мог. — А Алана Окделла он видел?

Нэн вздохнула.

— Не только видел, но и сражался с ним бок о бок, пил вино, спас его сына от верной гибели, — сказала она.

— Ричарда Горика?!

Нэн кивнула.

— Да, именно его, — и продолжила рассказ:

— Король Эрнани был слаб и болен, столицу осаждал бастард Франциск, а в стенах дворца плели заговор те, кто обещал защищать трон.

— Но как же так?.. — протянул Дик. — Эории оказались изменниками?

Он пока не начал проходить с учителем, специально нанятым дядей Мишелем, историю. Считалось, будто Дикон еще мал и не сможет понять предмет правильно, однако посещать семейную библиотеку и читать сколько вздумается ему никто не запрещал.

Хроники многочисленных войн оказались написаны слишком сложным языком, Дикон отложил их сразу и больше не притрагивался. А вот «Легенды древней Гальтары» он прочел с удовольствием, и «Абвениатские мифы» — тоже. Узнав об этом, матушка пришла в ужас. Ее знакомый эсператистский священник несколько раз поговорил с Диконом об абвениатской ереси, Эсператии и Леворуком, но, видимо, пришел к каким-то своим выводам и донимать скучными молитвами и чтением морали не стал. В конце концов, эсператизм не был главенствующей религией Кэртианы еще с прошлого круга, а то и раньше. Например, дядя Робер постоянно упоминал Астрапа и никто не делал ему замечаний. Так чем хуже Дикон, прося Лита о помощи? К тому же Лит — его самый первый предок, почему бы его не чтить?

А потом он отыскал на одной из полок «Мемуары графини Савиньяк», переписанные кем-то из родни более понятным современным языком и содержавшие забавные комментарии на полях. Именно исследования графини легли в основу «Новейшей истории Талига», когда-то они перевернули все мировоззрение общества. Сейчас ни у кого не возникало сомнений в том, что Ринальди Ракан не являлся насильником, Рамиро Алва не убивал короля Эрнани, а принц Альдо был Приддом.

Главный вывод, который Дикон сделал лично для себя, — однозначно белого и черного не существует в природе. Впрочем, это совсем не мешало ему любить легенды, особенно те, которые касались его семьи напрямую.

— Эорий эорию рознь, уж вам-то, будущий герцог, должно быть о том известно, — заметила Нэн, лукаво прищурившись.

— Да… я знаю, — потупился Дикон. — И что заговорщики?

— Они придумали, как сместить короля. Власть захватил коварный герцог Придд.

— Вот! — воскликнул Дикон. — Все Придды — отвратительные скользкие медузы! А ты не верила, Айрис!

— И больно жалящие, — добавила та, хмыкнув. — Валентин вовсе не такой, если ты имел в виду его.

Дикон поспорил бы, да только Нэн хотелось дослушать сильнее.

— И тогда король Эрнани написал письмо бастарду Франциску, в котором передал ему власть и над страной, и над собственной жизнью. Король был слаб, как я уже говорила, и болен. Он посчитал это лучшим выходом из положения, поскольку алчный герцог Придд мог бы все уничтожить, а Франциск — сохранить и приумножить. Отвезти письмо Эрнани доверил своему лучшему и верному рыцарю, которого знал и Франциск.

— Алану? — с надеждой спросил Дикон.

— Нет, вовсе не ему, а будущему Королю Излома.

— А Алан?

— Он ничего не знал и даже не догадывался. Эрнани не хотел обвинений и преследований, поэтому объявили, будто его убили, причем сделал это тот самый верный рыцарь, который также открыл ворота города для Франциска. Алан же, поверив, вышел из себя и убил, не разобравшись. Он ударил кинжалом невиновного — шагнувшего к нему навстречу раненого соратника и друга.

— Рамиро?.. — ахнул Дикон. Почему-то раньше он не сопоставлял легенды, рассказываемые Нэн, с событиями, произошедшими на самом деле. Теперь же все части головоломки словно встали на свои места. — Алан Окделл убил ударом кинжала Рамиро Алву, обвинив в гибели короля Эрнани и в предательстве, хотя тот ничего подобного не совершал.

— Выходец не имеет ни рода, ни племени, — наставительно сказала Нэн. — При жизни Изломный Король действительно звался так, как вы сказали. Однако перед смертью он разгневался, ожесточился сердцем и поклялся, что станет преследовать Алана и всех Окделлов на их земле.

— Так вот почему мы живем в Эпинэ?