Страница 3 из 60
Фурия согласно рыкнул и прибавил скорости. Зрачки обоих сузились, когда увидели девушку.
— Стоять на месте! — Иккинг попытался произнести это уверенно и не очень жёстко, потому что, кажется, это всего лишь получеловек с другого гнезда с очередным посланием/извещением/приглашением/предложением женитьбы (благо, вождь прятал своего отпрыска подальше от чужих глаз лет с пяти). Беззубик опустился на землю и недовольно зарычал, а затем уставился на блондинку, как на одно из нескольких предзнаменований смерти.
«Иккинг, осторожней! Она из племени Остолопов! — в голове Хэддока раздался просто рык отчаяния, а лапа дракона вовремя успела отбить секиру, которая могла снести голову его всаднику. — Ты её напугал, олух!».
— Но она получеловек, — уверенно прошептал наездник, слезая со своего друга уже с большей осторожностью. — Кто ты такая? И что ты делаешь на этом острове? — более твёрдо и требовательно спросил патрулировавший местность, немного разведя руки в стороны, показывая, что он безоружен и не собирается нападать, в отличие от неё.
— Я с мирным договором от вождя Мордоворота Остолопа, — резко выдохнув, Астрид посмотрела прямо в светящиеся зелёные глаза человека. Она совершенно не понимала, что происходит. Почему человек летает на драконе? Что здесь вообще делает человек? И… Это же та самая Ночная фурия, которая нагло утащила одну из её овец! — Я Астрид Хофферсон, дочь вождя племени Остолопов.
«Чего? С каких это пор викинги бегают по драконицам? Подожди, с каких это пор вообще хоть один наш представитель живёт на том острове? Их же там всех давно перебили!» — Иккинг повернулся к Беззубику, поглаживая его по морде за хорошую работу. Он, конечно, мог увернуться, вот только остался бы без большей части волос.
«Да я тебе говорю! Когда летал развлекаться пару лет назад, то видел её. Они держат эту за решёткой, видно, в неволе. Она хорошая. Наша. Овцу даже отдала. Просто, видимо, очень сильные инстинкты», — дракон урчал, то и дело бросая взгляд на немного трясущуюся от страха девушку.
— Если пришла с мирным договором, то плохое начало — это пытаться убить сына вождя, — Иккинг, наконец, посмотрел на Астрид. Братец был прав. Хорошенькая, видно, что боевая, гордая. — «От неё просто несёт волчьей ягодой. И дождём, океаном и скалами».
«Никого не напоминает?», — Беззубик чуть наклонил голову, подсмеиваясь над всадником.
«Ха-ха, смешно, — парень ударил легонько рептилию в бок, чтоб больше так не делал. — Ладно, во всяком случае, надо отнести её к отцу. Пусть там подпишет, что надобно и не надобно. И секиру-ка у неё забери, на всякий драконий случай», — Беззубик гортанно засмеялся, толкая корпусом своего друга.
Астрид пораженно наблюдала, как тёмный хвост незаметно прижимает юношу ближе к дракону, словно силясь защитить. Как человек и дракон разговаривали рычанием и шипением, улыбаясь и явно пуская колкости друг в друга, и обсуждали её дальнейшую судьбу. Честно говоря, несмотря на всё изобилие странных вещей и непостижимых для обыденного ума, больше всего девушку интересовало, будут ли её связывать. Что она может сделать против дракона и человека? Нет, с этим она расправится легко (хотя человек ли? светящиеся глаза сильно пугали), но с целой Ночной фурией она не справится даже с помощью богов.
И она метнула секиру в, если он не соврал, сына местного вожака. Она чувствовала, как Локи смеялся над своей шуткой, потому что только с его помощью дочь вождя Остолопов могла начать так худо. Да о каком мире вообще может зайти речь, если она попыталась убить претендента на трон! Инстинкты самосохранения включаются, когда они совершенно не нужны, руководствуясь принципом “лучшая защита — нападение”.
Хофферсон оценила обстановку. Тварь позаботилась о своём наезднике, прижав её самое любимое оружие, подарок отца на пятнадцатилетие, лапой к земле. Чтоб поранилась! Она без припасов, карты, с одной жалкой лодкой. Её жизнь зависит от характера стоящего напротив странного человека. Хуже быть действительно не могло.
— Тебе сильно повезло, что тебя ещё мой отец не нашёл. Сразу бы в лепёшку пришиб. Эх, что ж с тобой делать, — юноша почесал рукой затылок. — Пошли. Хэх, все пути ведут в одно место. Летать можешь?
Воображение подкидывало картинки, где её находит огромное Ужасное чудовище, воспламеняясь, тут же кидается на неё и сгрызает заживо. Ох, а ведь всё действительно не так плохо.
— Я не получеловек, а дочь своей матери и своего отца, — впервые викинг восприняла это не как оскорбление, а скорее как равнодушный вопрос-интерес, который должен был прозвучать. Ещё бы. Как она может выглядеть со стороны? Зверюшка, которую украли в детстве и приручили злые дяди для миссии внедрения во вражеское поселение. Или просто отправили на растерзание, не жалко ведь. А в короткую юбку и черепа не каждый оденется. Разве что кто из бой-баб. Вот сейчас блондинка сама на себя шикнула. Она не сняла украшения с черепами Жутких жутей на плечах и сейчас прямо в них. — А вот как мне узнать, кто ты есть? — с вызовом спросила Астрид, опуская взгляд на фигуру предполагаемого сына вождя.
— О, странно. Но, хочешь, верь или нет, никто здесь по своей воле Иккингом Хэддоком называться не будет, — в словах столько кислоты, что, кажется, перед ней стоит живое воплощение Разнокрыла.
«Слышал, братец? Впервые вижу нашего, который даже не знает, что наш, — Иккинг посылает мысленный образ о медленном взлёте для меньшего испуга пассажира сзади, но Беззуб совершенно не слышит его, взмывая всё выше и выше. — Ты что, глупая рептилия, делаешь? Угробить хочешь нас всех одновременно?» — тем не менее, Хэддок продолжает управлять педалью точно в лад со своим драконом, когда ор сзади оглушает его.
«Надо показать ей всё. Показать. Тогда поймёт. Да и она тебе понравилась. Такого не было… ни разу в нашей жизни».
Ночная фурия взмывает выше облаков, которые слишком надоедливы и постоянно посылают противный и мелкий дождь, где очень холодно. Звёзды, маленькие отблески моря в свете дня или блики на льдинах вершин гор, только гораздо ярче и ярче. И небо, такое чистое и морозное, бесконечно глубинное и тёмное, дарит ощущение свободы. И Астрид видит это за широкой спиной, но всё равно молится от ужаса пережитого, не давая такому нужному чувству захватить свой разум.
— Я всё что угодно сделаю, только скажи этой сумасшедшей животине не лететь так быстро!
Сумасшедшая животина обиделась, надулась, прекратив столь быстрый и прекрасный полёт, немного огорчив всадника и дав передохнуть впервые взлетевшей. Кажется, он готов был уже сбросить столь неблагодарную девку со своей спины (не то чтобы фурия жаловался на лишний вес на горбу, но его наездник и так слишком сильно поправился за последние два года, а тут ещё и эта), однако тут ему положили ладонь прямо на лоб в успокаивающем жесте.
— Ты его извини, мы давно хорошо не летали, и он подумал ещё, что тебе может таким образом понравиться, — перекрикивая ветер, произносит вперёд Иккинг, не поворачиваясь назад. Потому что, да. Она наслаждается сейчас, собирая облака в ладонь. — «Давай, Большая бука, не дуйся на неё, она же первый раз в небе. Может, и ошиблись. Может, у викингов тоже бывают не такие. И больше похожего не выделывай. Полетели к большому залу, там отец должен быть».
«Как будто нас хоть раз обманывало обоняние, — Большая бука фыркнул облачком плазмы. — И ей же понравилось. Я готов поставить свой механический протез закрылка, что она добровольно попросится в небо ещё раз. И не боишься идти к отцу? Вдруг он её на месте убьёт?», — получеловек приземлился прямо возле большого здания, куда иногда трусил заходить. Ведь каждый раз их с братом ждали там сплошные неприятности, наказания или такие поручения, от которых хотелось покрывать лицо драконьими слезами.
Иккинг, даже незаметно для себя, подал руку миледи, чтобы той удобней было спуститься с дракона, но про себя отметил, что пальцы тонкие, изящные, холодные от мороза за облаками, а мозоли на них боевые. Точно так же, в тишине, открыл перед ней дверь, впуская внутрь, продолжая быть в себе и размышлять. Зато Астрид это заметила. И удивилась этому точно так же, как пять минут назад удивлялась человеку на этом острове.