Страница 17 из 31
- Клянусь Одноруким Асом - тебе не придется ждать меня! - Вильмунд в свою очередь показал свой, квиттингский амулет - серебряную руку Тюра.
Ингвильда молчала, не вмешиваясь больше.
Вильмунд ушел в усадьбу, широко шагая и не оглядываясь. Но его гнев и досада остались: они так и витали в воздухе.
Хродмар снова сел на бревно, глубоко вдохнул.
- До чего же хорошо, что опять не больно дышать! - тихо сказал он. Когда я там валялся, мне казалось, что вместо воздуха я вдыхаю кипящую смолу... А что этот Фрейр* меча так на меня набросился? - помолчав, спросил Хродмар. - Он кидается на всех гостей твоего отца, или это я так ему не понравился?
Ингвильда села рядом с ним и вместо ответа только вздохнула. Эта стычка оставила у нее очень неприятное, тревожное чувство. До Середины Зимы еще далеко - но боги были призваны в свидетели клятвы, и через полгода Вильмунд и Хродмар сойдутся в поединке. Ах, отчего Стюрмир конунг не забрал своего наследника еще после Праздника Дис*, когда сам был здесь, и не отправил в летний поход куда-нибудь к бьяррам?
- Значит, это я так ему не понравился, сделал вывод из ее молчания Хродмар. - Он твой жених? Почему ты мне не сказала?
- Он вовсе мне не жених! - горячо воскликнула Ингвильда и сама вдруг устыдилась своей горячности. - Вовсе нет! - тихо добавила она.
- Тогда какое право он...
Хродмар вдруг запнулся, словно о чем-то вспомнил. Постепенно до него доходило все то, что ему высказал Вильмунд и чего он в горячке ссоры не заметил сразу. Оглянувшись, он взял с земли блюдо с медвежьими ребрами, с небрежностью богатого человека выкинул дорогое угощение на землю, перевернул блюдо и заглянул в его гладко отполированное светлое дно.
Ингвильда ахнула, схватила его за руки, стараясь помешать, ко было уже поздно. Он уже все увидел.
Некоторое время Хродмар внимательно разглядывал свое лицо. Потом он выпустил из рук блюдо, и оно мягко упало на песок. Отвернувшись, Хродмар медленно опустился па землю, словно у него больше не было сил стоять. Потом он закрыл лицо руками.
Ингвильда вспомнила слова Модольва: "Ведь он самый красивый парень во всем Фьялленланде". Был. Должно быть, самому Хродмару это небезразлично.
А Хродмар лег на землю, опустил голову па руки, как будто ему было противно смотреть па свет. Даже его затылок и спина выражали такое болезненное отчаянье, что сердце Ингвильды перевернулось от жалости.
- Хродмар! - Она села рядом с ним и положила руку ему на спину, потом погладила по волосам. Волосы, отмытые после болезни, были очень красивы и свивались в мягкие колечки на концах. Хрод-мар не пошевелился. - Хродмар, перестань! - умоляюще заговорила Ингвильда. - Не слушай Вильмунда. Он дурак! - решительно добавила она, всей душой негодуя на товарища своего детства.
- нет, он все правильно сказал, - глухо выговорил Хродмар, не оборачиваясь. - Я похож на старого тролля. Я не подумал... Я был так рад, что выжил... Но что я таким выжил... Что, это... это останется навсегда?
- Нет, - слабо возразила Ингвильда, но по голосу ее отлично было слышно, что она сама не верит своим словам. - Со временем... кожа снова станет почти белой, как раньше, а эти рубцы немного сгладятся... Будет не так заметно... - сказала она, не отваживаясь на прямую ложь.
- Значит, это навсегда, - сказал Хродмар, по-прежнему не поворачиваясь. - Раньше меня звали Хродмар Щеголь. Теперь меня будут звать Хродмар Рябой. Или Хродмар Тролль.
Он глухо вздохнул, и этот вздох был похож на стон. Он понимал, что мужчине не годится так много значения придавать своей красоте, но привыкнуть к такому лицу было нелегко. В эти мгновения Хрод-мару казалось, что он никогда не наберется мужества повернуться к свету, никогда больше не получит прежней радости от жизни. С таким лицом можно жить только в троллиных подземельях.
- Хродмар! - Ингвильда снова погладила его по спине, как ребенка, который упал и ушибся. Голос ее был таким жалобным, как будто это она больна и просит о помощи. - Лицо - это ерунда. Вот у нас в Кремнистом Склоне есть один человек, Ульв Однорукий, пастух. Он еще молодым так сильно обжегся на пожаре, что правой руки лишился вовсе. И ничего! Он приспособился все делать одной рукой и остался таким же веселым, и все девушки вокруг были от него без угла! Он женился потом на очень красивой девушке, ее звали Ауд, у нее все руки-ноги целы, и она вовсе не считала, что ее муж чем-то хуже других. Я сама все это знаю, потому и говорю.
Но Хродмар, похоже, ее не слушал - история незнакомого пастуха не могла его утешить.
- Ты смела, как валькирия, - отозвался он. - И как ты могла столько времени сидеть рядом со мной, смотреть на меня и не убежала прочь от страха!
- А почему это я должна была убежать? - неожиданно возмутилась Ингзильда. - Я не труслива, и ты сам мог в этом убедиться. Опомнись! Конечно, теперь никто не скажет, что ты хорош собой, как сам Бальдр*, но мужчине вовсе не обязательно быть красивым. Доблесть мужчины совсем не в красоте. И мне показалось, что ты и сам об этом знаешь!
Теперь она говорила от всей души. В то мгновение, когда Хродмар шагнул навстречу Вильмунду, хотя сам едва держался на ногах от слабости, в ней вдруг что-то перевернулось и обратной дороги зтому чувству уже не было. Вся его фигура была полна той гордой внутренней силы, которая превыше любого недуга, уродства, даже увечья. Все ее накопленные за эти дни впечатления о Хродмаре получили завершение и вошли в ее сердце как нечто цельное, новое, изменяющее ее душу. Его ужасное лицо внезапно осветилось в ее глазах ярким негасимым светом. Хродмар словно стал честью ее самой, и ей была не нужна его красота.
Хродмар медленно повернулся, приподнялся на локтях и сел. У Ингвильды немного отлегло от сердца. Он смотрел в море, словно не решался взглянуть на нее. Море все так же улыбалось, равнодушное к человеческим бедам и разочарованиям, гордое лишь собственной красотой и силой.
- Да, - наконец сказал Хродмар. - Я об этом знаю. И теперь мне придется привыкнуть к мысли, что самым красивым во мне будет мой меч. К моей Грозе Щитов, слава Тору, не пристает зараза. Но ваш визгливый молодой конунг прав - теперь меня полюбит разве что троллиха!