Рейс вне расписания

31

Нет. Я не знаю. Не знаю. Я сказал все. Не-ет! Сволочи! Нет. Клянусь, я ничего больше не знаю! Нело, учти -- я очень зло... ох... злопамятный. Нело, ты бу-удешь долго... Долго при... придется просить, чтобы я тебя прикончил. Все равно ты повышения не получишь, потому... что... я уже... все ска­зал. Чтоб тебе хорошо жилось на том свете!.. Клякыр!

32

-- Побеседовали?

-- Ледок, я не силен в капарском диалекте, но и в обще­галактическом можно найти кое-что, относящееся к тебе. Ты... и еще...

-- Ватиш, я надеялся на твое благоразумие.

-- Напрасно, теперь я точно все сказал.

-- Ватиш, не считай нас чересчур отсталыми людьми, кро­ме традиционных, у нас есть и другие методы, сейчас Нело продемонстрирует штуку, после введения которой тебе очень трудно будет замолчать. В последний раз...

-- Роклякыр-р!

33

-- Ватиш, ты слышишь меня?

-- Да.

-- Ты служишь Патрулю?

-- Нет. Я транспортный пилот базы-маяка "Талан".

-- Опознавательный код наблюдателя Норина?

-- Четыре семерки и знак сектора.

-- Что тебе известно об обстоятельствах гибели наблюда­теля?

-- Ничего.

-- Илке?

-- Она встречалась со свидетелями его убийства.

-- С кем?!

-- С ондами.

34

"Выболтать Ледоку все, что знал и чего не знал -- это еще суметь надо! Перевозчик "Фрюн-Фрюка"! Со своим языком справиться не можешь! Когда вместе головы на плечах качан капусты, надо дома сидеть, а не в транспортном флоте слу­жить! Не смог перехитрить какую-то поганую Многоножку, а ту­да же: о косморазведке размечтался! Косморазведчик капарских луж!"

Мне было тошно глядеть на белый свет. Кырушка, твой человекообразный друг наворотил рекордное количество глупос­тей, за сто лет теперь не расхлебать! Был бы ты рядом, хоть бы укусил вовремя...

"Говорить по висвязи не буду, пусть делают, что хотят."

35

Хотя Даруа Ватиш и был реалистом, но перспектива окон­чания жизни в капарской мышеловке довела его до состояния повышенной кусабельности. Он не один раз жалел об отсутствии под рукой излучателя, в крайнем случае, зубов Кыра.

Кстати, о Кыре. Одно дело быть собакой пилота Содру­жества и совсем другое -- принадлежать заключенному. Никому не нужны лишние улики.

36

В то утро я как раз был немного не в духе: мечтал о покое и тишине, а тут вынуждают стать визвездой, однако, наученый предыдущим опытом, с многоножками пререкаться не пытался. Если хочется кому-то тащить меня к экранам ви­связи, пусть себе тащат! Одна мудрая фраза, обнаруженная в пылу увлечения древним фолькльором звучала примерно так: "Привести лошадь к реке может один человек, но и десять не заставят ее пить." Конечно, сравнивать Нело с человеком -- это оскорблять человечество, но ничего более умного в го­лову все равно не шло.

Как ни странно, блюститель порядка в этот раз вел себя удивительно корректно, за время прохождения коридоров, по­садки в мобиль и выхода из него пускал в дело приклад "хлопушки" не более чем пару раз, что породило во мне чувст­во глубокого уважения к почтенности службы спокойствия.

Единственное, что слегка смущало меня: неужели во всей конторе службы спокойствия не нашлось ни одного экрана висвязи, что пришлось мчаться за ним аж в мэрию?

К сожалению, погрузиться в размышления по этому поводу я не успел из-за церемонии встречи с начальством. Со времени нашего последнего свидания Ледок немного поблек, слегка ут­ратил величавость, словом, погряз в делах и заботах насущ­ных. Я посочувствовал ему, но в ответ услышал не слишком любезное: "Заткнись!" -- что показалось мне несколько нело­гичным. Отрывая человека от завтрака исключительно для раз­говора, довольно странно обрывать его на первом же слове...

Оказывается, Ледок намеревался говорить сам. Он пред­ставил мне партнера и предложил ознакомиться с текстом выс­тупления. Партнером оказался болванчик такого же образца как тот, которому я открутил голову на лесной базе. Болванчик восседал в кресле и таращил глаза в сторону виэкрана.

Я внимательно ознакомился с текстом (там говорилось о поисках "ДС", о научной ценности исследований Норина и о моем желании остаться на Капариде для оказания посильной по­мощи наблюдателю). Речь мне не понравилась из-за обилия ту­манных фраз и чрезмерного уклонения от истины. Я обратил внимание присутствующих на допущенные просчеты, разбил о го­лову Нело вазу капарских одуванчиков и вышел через окно.

Конечно, для иностранца не вполне этично среди белого дня мять клумбы под окнами мэрии, но кто виноват, что мэрия расположилась на первом этаже?

Несколько особо рьяных блюстителей порядка пытались всадить в меня содержимое своих "хлопушек", но Ледок пресек эти поползновения окриком "не стрелять", за что я ему иск­ренне благодарен. Приятно сознавать, что твоя жизнь хоть кому-то дорога.

Водитель мобиля был немного огорошен внезапностью моего появления, но времени не хватало, и потому я вытолкал его без долгих объяснений. Самое досадное -- оружия у него не оказалось.

А потом мы с мобилем лихо рванули в сторону космодро­ма, но по дороге врезались в грузовой мобиль и опрокинулись. Грузовик выскочил из-за скалы совершенно неожиданно и без всяких сигналов, очевидно, о правилах нормального движе­ния натуралисты имели весьма слабое представление.

Тому здоровиле с прицепом хоть бы что, а мой бедняга пошел юзом и, в конце концов, в позе танцующей змеи замер в двух шагах от обрыва, хорошо еще, что долбанул он меня не в "лоб", а куда-то в район "хвоста" -- удар получился полуско­льзящим.

Пока я размышлял о превратностях судьбы, из кабины грузовика выскочил водитель. Вскарабкавшись на смятый бок моей машины, он откинул дверцу и воззрился на творившийся внутри беспорядок: во время столкновения кресло выпустило защитную оболочку, в которой я и запутался. Сквозь эластич­ную пленку лицо водителя представлялось каким-то бесформен­ным пятном, весьма относительно напоминающим человека. Отче­го-то меня разозлило именно это, а не сам факт столкновения.

-- Чего уставился? -- прорычал я из глубин пленки. -- По­могай теперь, раз уж все равно подошел!

Водитель без звука взялся за оболочку. Пленка нехотя выпустила добычу и с шуршанием сползла на кресло... Надо мною высился Краль.

-- Или ты немедленно ныряешь в мой прицеп, или сейчас опять угодишь к Ледоку, -- сурово предупредил он.

Краль действовал так четко, словно спасение беглецов его вторая профессия. Вынудив меня зарыться в абааль, он тронул мобиль с места; скрежет, потом отдаленный грохот, и грузовик вновь остановился.

Следующие двадцать минут я лежал в абаале не дыша и слушал громкую перебранку. Среди хора голосов особенно выделялся голос Нело, на все закорки клявший моего спасителя. Краль огрызался не менее яростно, утверждая, что столкнове­ния избежать было невозможно, что мобиль шел неуправляемым, что капарские водители не обязаны уворачиваться от каждого поломанного автомата, что, в конце концов, мэр города лично интересуется абаалевыми плантациями и не допустит гнусной клеветы на владельца лучшей из них. Пусть "спокойные" не пытаются взвалить чью-то гибель на абсолютно невиновного че­ловека! Если кто-то из блюстителей спокойствия позволяет слоняться по дорогам взбесившейся технике, это не значит, что все капары тоже обязаны сдувать с нее пыль!

Между тем "спокойные" успели со всех сторон обследо­вать сброшенный с дороги мобиль и доложить об отсутствии в кабине водителя. Нело излил остатки злости на своих подчи­ненных и приказал обыскать грузовик. Краль с ворчанием предъявил свою собственность.

Разглядеть что-либо в грудах абааля было довольно слож­но, а стоило "спокойным" сунуться глубже, Краль учинил фор­менный скандал, обвиняя их в посягательстве на драгоценный продукт.